Хорошее зелье вышло!
Взяв лежащий рядом с камнем, который я выбрал, ключ, он
аккуратно поднес его над жидкостью в кипящем котелке и начал его в него опускать. На мгновение мне показалось, что ключ, опустившись краем в жидкость, начал растворяться, как кусочек сахара. Топор быстро опустил весь ключ в варево, отпустив его в последнее мгновение. Стука ключа о дно я не услышал. А в следующее мгновение жидкость окрасилась из бордового в серебряный цвет, еще больше начав бурлить, выпуская клубы дыма. В комнате повис какой-то металлический запах. Я очень хотел задать вопрос Топору, что произошло с ключом, но так и не решился отвлекать его от обряда.
Через полминуты жидкость стала весьма вязкая, словно плавящийся пластик или горячая карамель у кондитера. Тягучая жидкость почти перестала бурлить, лишь изредка со дна поднимался воздух, надувая тяжелые пузыри.
Снова взявшись за перо, словно он собрался писать им, он опустил кончик в варево и, зацепив густую каплю, быстро перенес на камень.
Как только первая капля попала на камень, мой мозг взорвался от резкой боли. В мгновение я опустил глаза на запястье правой руки, откуда, как мне подсказывал мозг, шли болевые ощущения. На руке появился маленький ожог размером с каплю, которая упала на камень.
Услышав мой крик, Топор поднял глаза, посмотрев на меня спокойно, произнес:
Потерпи, я постараюсь быстро.
Мазок за мазком Топор закрашивал серебряной жидкостью эскиз ключа. Рука грелась от боли, и я с трудом сдерживал крик, лишь иногда прорывавшийся сквозь зубы. Уже через несколько капель, нанесенных на камень, мое тело покрылось потом, словно в сауне. А когда Топор окрасил уже половину ключа, все мое тело горело, словно раскаленный уголь в костре. На руке был ожог уже в половину ключа, больше похожий на клеймо, которое ставили животным раскаленным металлом.
Топор продолжал окрашивать камень, а я продолжал орать уже не в силах сдерживаться. Когда камень был окрашен на две трети, из моего носа хлынула кровь, окрасив мою футболку багровыми разводами. Я не видел себя со стороны, но я был уверен, что мои глаза налились кровью, окрасившись в кровавый цвет. Боль была нестерпимая, я думал в моменте, что у меня из ушей шел пар.
Но спустя еще минуту, Топор окончил окрашивать камень и выключил горелку, посмотрев на меня.
Я с трудом видел его расплывчатый силуэт. Я видел, как он шевелит ртом, видимо, что-то говоря, но я не слышал ни звука, мою голову заполнял всепоглощающий шум. Спустя еще несколько фраз, которые произнес Топор, и которых я не услышал, я закрыл глаза и больше не смог открыть их.
Глава 9
Пункт 19 «Руководства для
хранителей ключей Мерлина»
Как ты понял? Я не вижу ничего, что изменилось, произнес возмущенно Топор.
У него дернулся зрачок под веком, вновь услышал голос Иваныча, но уже слегка раздраженный.
Собравшись с силами, я разжал рот и тихо произнес:
Он прав, Топор очнулся я
Как ты себя чувствуешь? спросил Иваныч.
Я, открыв один глаз, внимательно посмотрел на них обоих, после чего через силу произнес:
Ну знаешь, не сказал бы, что отлично рука горит огнем голова гудит, но это, видимо, оттого, что я орал как сумасшедший.
Я с такими же ощущениями просыпался после хороших вечеринок, ухмыльнувшись, произнес Топор.
Хорошо, что я, наверное, перед обрядом пива не выпил складывать два таких ощущения чет вообще не хочется, - попытавшись улыбнуться, произнес я.
Смотри-ка, он даже пытается шутить, хренова, но пытается, улыбнувшись, произнес Топор.
Опустив взгляд на горевшее запястье правой руки, я увидел клеймо в виде ключа, на удивление точно изображенное. Переведя взгляд на запястье Топора, я с легким возмущением произнес:
Почему у меня на запястье уродское клеймо, а у вас весьма сносные татуировки?
У нас были такие же, просто мы поверх клейма нанесли татуировки, чтобы они не бросались в глаза окружающим, а татуировками сейчас никого не удивишь. Ты сможешь свое клеймо тоже потом забить татуировкой, произнес Иваныч, поднеся к моему лицу запястье, где при близком рассмотрении также были видны следы клейма.
А где ключ? Вы его расплавили что ли? спросил я.
Вот твой ключ, ухмыльнувшись, Топор протянул тот самый камень, на котором он нарисовал силуэт ключа.
Теперь я могу попадать в карман без ключа, верно? спросил я, забрав
камень из рук Топора.
Этому надо немного подучиться, но скоро ты сможешь в него попадать через любую дверь, сказал Иваныч.
Ладно, пойду я проверю, как там дела в баре. Уборщица и дворник должны были уже прибраться, пока ты тут валялся, отдыхал, сказал Топор, устремившись к двери, ведущей не сразу в бар, а на улицу.
Иваныч принялся меня отвязывать от стула, параллельно произнеся:
Постарайся не волноваться, когда ты будешь волноваться, твой пульс начнет увеличиваться, и, если в кровь начнут поступать гормоны, вырабатываемые при страхе, в особенности за свою жизнь, печать это почувствует.
И что будет?
Иваныч, остановившись, тыкнул в печать, произнес:
Печать призовет твой клинок. А ты им пока не умеешь пользоваться. Клинок в неумелых руках может принести много проблем не только окружающим, но и самому владельцу.