"Многие умерли бы от зависти, узнав, с кем я удостоена чести пообедать", пошутила про себя Лавиния, протягивая "розовому снеговику", как назвала про себя Бартинсона, руку для поцелуя. Взгляд, которым он ее окинул, ей не понравился: одновременно заинтересованный и пренебрежительный, как будто он настолько уверен в победе, что даже и игру начинать неинтересно.
Старый Чезетти потчевал гостей и сыпал анекдотами, но к Бартинсону обращался на "вы", хотя тот ему "тыкал". Иногда, когда "друг семьи" отворачивался, Чезетти обменивался неуловимыми понимающими взглядами и едва заметными улыбками с женой, сыном и Лавинией. Фрэнк, как и в прошлый раз, уныло ковырялся в тарелке. Хуже всех выглядел Альберт, слишком явно оробевший и обомлевший от счастья, что находится за одним столом со "значительным лицом". Несколько раз он приоткрывал рот, как будто собираясь и одновременно боясь что-то сказать, но под строгим взглядом мистера Чезетти умолкал. Наконец выпалил, весь покраснев:
Мистер Бартинсон, а вы читали статьи братьев Стормфильд?
Лавиния с любопытством прищурилась: братья Стормфильд работали в конкурирующей газете, но она уважала их за честность и сдержанность. Они не стали бы ни на кого клеветать. Жаль, что она не успела прочесть их новую статью. Между тем Бартинсон посмотрел на Альберта, как на вдруг запищавшего комара:
Вообще-то у меня нет времени на то, чтобы читать газеты. Но я могу спросить у своего секретаря, если там есть что-то действительно интересное.
Они пишут настоящие дерзости! воскликнул Альберт.
Один либеральничает, а другой... Он позволяет себе в ваш адрес клевету, настоящую клевету!
От избытка чувств Альберт стукнул вилкой по столу. Марианна чуть моргнула, Эдмунд прикусил губу, мистер Чезетти едва заметно развел руками. Лавинии тоже было неловко: такое подобострастие выглядело крайне глупо.
Бартинсон крякнул:
У нас свободная страна. Каждый может говорить, что хочет. Я мог бы подать в суд на этого сумасброда, но... Не мелко ли мне опускаться до того, чтобы давить комаров? Отец учил меня не обращать внимания на недостойных.
Ваш отец ведь когда-то занимал тот же пост, что и вы, но был вынужден отправиться в отставку? небрежно спросил Эдмунд. Кажется, он сделал это, чтобы подразнить Альберта, который сразу растерялся.
О! расхохотался Бартинсон. Допустим, и так. Да, припоминаю, скандал с якобы ужасными условиями в приютах и благотворительных больницах. Газеты в него тогда вцепились, конечно, и многие оказались так глупы, что поверили им.
Наверное, вам было нелегко? сочувственно подхватил Альберт. Лавиния почувствовала, что уже злится на него.
Ну а как же? Люди любят обвинять кого-то в своих бедах и вот, обвинили моего отца. Я не удивлен, нет, не удивлен. Так всегда было, люди не любят ответственности. Удобнее искать врагов, чем признать, что ты сам лентяй или тупица. Любой пациент, которого не вылечили в этой самой благотворительной больнице, мог бы работать больше и лучше, чтобы заплатить хорошему врачу. А сироты, которыми так дали крышу над головой и кусок, могли бы трудиться, учиться и сами вырваться из нищеты, но предпочли изображать жертв.
Лавиния надеялась, что ей удалось не покраснеть: таким самодовольством дышало каждое его слово и презрением к людям, которые не смогли достигнуть высокого положения или разбогатеть. Эдмунд рассматривал Бартинсона, как сытый тигр толстого борова. Наконец он лениво бросил:
Вы уверены, что труд или учеба действительно помогли бы этим бедолагам? Если начистоту, что дает образование?
Смотря что под ним понимать, Фрэнк, ушедший было в свои мысли, заинтересовался разговором.
Да все, в общем-то. Все, что дают нам в школе и дальше. Ну хорошо, нас учат читать, писать, считать... А дальше что? Зачем нам все эти таблицы, определения, классификации всяких букашек, математика и физика? Знаете, с какого фонарного столба я плевать хотел на химические реакции?
Что доказывает, засопел Фрэнк, только то, что лично тебе неинтересны естественные науки.
Эдмунд только отмахнулся:
Но главное-то: вся эта иерархия, может, и сдерживает подлецов, но сильные натуры убивает напрочь! Нет у нас людей с огнем, а знаете, почему? Из-за того, что нас давят! Иерархия заставляет людей стремиться обладать властью, ведь только власть дает возможности, но людям приходится выбирать: заниматься тем. что тебе по душе, и слушать всякого начальственного идиота, или самому тратить жизнь на интриги, подсиживать его, пожирать всех окружающих чтобы получить относительную защищенность... И вот этому наша школа и учит на самом деле. И только этому.
В твоих мыслях есть здравое зерно, Фрэнк поднял карие глаза, покосился на Лавинию, которую монолог Эдмунда впечатлил, и добавил довольно зло. Но вот только все твои рассуждения следуют из того, что ты просто лентяй и не желаешь ничему учиться, и не терпишь, чтобы тебя ограничивали в твоих прихотях.
Замолчи, приживал, а то рот заткну, бросил Эдмунд беспечным тоном. Лавиния, не удержавшись, вздрогнула. Марианна слегка покраснела. Чезетти только покачал головой.
Распетушились, вздохнул он, обращаясь к Бартинсону. Когда за столом столь прелестная девушка, каждому хочется показать себя.