Наконец топкая тропинка сменилась обсохшей на ветру прогалиной на возвышенности, где стоял домик отца Павла. Из трубы валил дым, под навесом у входа в дровнице лежали свежие поленья, а из чурбака рядом торчал топор.
Валентин Сергеевич как следует приложился к толстой двери, чтобы его удары были слышны. Щеколда повернулась. Изнутри ударило печным теплом и запахом тлеющей древесины. За порогом в привычном одеянии отшельника стоял отец Павел. В его руке дымился кипятком заварочный чайник, украшенный алыми ромбическими сплетениями орловского списа. Пар разносил по комнате запах чабреца.
А вы вовремя, как раз сбор приготовил, поздоровался с ними Павел и пригласил в дом.
Ветра на улице не было, и всё же, оказавшись внутри, Игорь и Валентин осознали, что порядочно озябли. Натыкаясь друг на друга плечами, они потеснились к печке и вытянули руки.
К чаю, правда, могу предложить простой хлеб, извинился священник. Аскеза. Но с богородицкой травой он слаще любых пряников.
Приятели поблагодарили его и переглянулись. Они так и не решили, кто будет начинать. Павел тем временем приоткрыл печь, с щелчком отделил от немного занявшегося полена длинную щепу и с её помощью запалил свечу в иконостасе, перекрестился.
Прежде чем щепка отправилась обратно в топку, Корзухин заметил внутри вместе с дровами бумажные свёртки.
Я думал, уже и не увидимся с вами, сказал священник. Не случилось ли снова чего? Как Валера?
Павел жестом пригласил гостей за стол и начал разливать чай. Цвет у него был зеленоватый. По дну чашек невидимый вихрь закружил мелкие фрагменты травы.
Держится, ответил Носатов, отглотнув чая. К счастью, новых вампиров не появилось.
Ну дай бог, проговорил Павел.
Мы чего пришли, отец Павел, включился в разговор Игорь. Вам ничего странным не показалось, пока мы стратилата искали и когда Валерка с ним дрался?
Священник звучно потянул горячий чай и выдохнул.
Да всё странно было, я же вампиров до этого не видел, просто ответил он. Так что случилось?
Рита не помнит некоторых событий, мы думаем, кто-то притворился ей и специально Валерку заставил укусить её, завладеть плитой. Да и плита исчезла.
Насчёт плиты не волнуйтесь, мы с Валеркой её спрятали, ответил Павел и добавил: «В очень надёжном месте».
А по остальному? спросил Носатов.
Священник оторвал зубами кусочек хлеба, интенсивно пожевал, поглядывая то на одного, то на другого гостя, а потом усмехнулся.
Ну интересные вы товарищи, конечно. Я удивляюсь, как после пережитого сам всё помню. Шарова ребёнок ещё, психика формируется, организм слабый от лейкоза, могла и забыть.
Валентин с Корзухиным опять переглянулись. Они оба почувствовали себя неуютно. В борьбе с нечистью они словно забыли, что Валерка с Ритой, в первую очередь, школьники. Ни доктор, ни Игорь даже не пытались искать в них рациональное. Носатову даже стало неудобно задавать другой вопрос, но всё же он должен был окончательно всё выяснить.
Зачем же было Валерку кровь убеждать пить? спросил он.
Разве это плохо закончилось? Он победил зло его же оружием. Да и к тому же, в Лагунове изначально больше света, иначе бы мои молитвы его убили тогда. У бога на него свои планы, без него свет никогда не победит тьму.
Окончательно запутавшись, Валентин почесал шелестящую щетину, залпом допил чай.
Я Лёву видел, сказал он.
Он приходил во сне?
Нет, явился во плоти. Даже отпечаток руки своей оставил, чтобы я не думал, будто того
Доктор
в печи и на свече перед иконой огонь при этом на мгновение приобрёл чёрный цвет.
Отец Савелий протиснулся внутрь комнаты, перекрестился и затараторил молитву «Отче наш», осеняя стены распятьем, которое снял с шеи.
Да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя, шептал он.
Этот, вроде, настоящий, сказал Носатов, кивнув на священника.
Игорь тоже почувствовал от Савелия незнакомое до этого тепло. Вроде бы не старик, немного старше Носатова, но при этом точно наполненный вселенскими мудростью и спокойствием человек.
На памяти Валентина Сергеевича Савва был первым священником, прочитавшим христианскую молитву.
Павел Валерку-то не на церковнославянском отмаливал, не на латыни, да и на греческий не было похоже. Язык такой у него был Как камнями что ли друг об друга трут и щёлкают, рассказал доктор.
И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас в искушение
Выходит, Павел та Тень с крыши? спросил Корзухин.
Носатов кивнул.
Видно, так. Одного не пойму от чего он настолько спокойно крестился и иконам кланялся?
Игорь подошёл к иконостасу и провёл пальцем по раме. Сбоку древней деревянной иконы виднелась ровная щель, точно лик был съёмным и вставлялся в раму поверх другого. Он указал Валентину Сергеевичу на находку.
Ибо Твое есть Царство, и сила, и слава во веки веков. Аминь, закончил священник. Други мои?!
Носатов с Корзухиным обернулись.
Аминь! настоял Савва.
Аминь! повторили они.
Зачем вы пришли? спросил Савелий. Что этнарх вам сказал?
Слово Валентину Сергеевичу было знакомо. Если он правильно понял, в этнографическом справочнике им назывались вселенские стихии и силы, однако отец Савелий явно использовал термин в другом значении.