И всё же кровь Образца четыреста восемнадцать творит чудеса. Вот так, мой мальчик, проворковала Мишель, вытащив шприц из бедра сына. Выходим на финишную прямую. Уверена, скоро ты сможешь ходить.
Алексей брезгливо оскалился и кинул в её сторону тяжёлый взгляд.
Надеюсь, процедил он, перевернувшись на спину и снова уставившись на трещину в потолке. Этот белый экран начал меня уже утомлять.
Алексей прикрыл веки и замер, изо всех сил пытаясь почувствовать ноги и пошевелить ими. Не вышло, и он с разочарованием изо всех сил дёрнул на себя одеяло.
Тише, Лёша, Мишель положила сыну на плечо руку. Просто поверь мне. Всего несколько дней. Мы уже у цели. И я же предлагала установить тебе сюда телевизор. Или радио.
Радио? воскликнул он с удивлением. Мама, ты что, издеваешься? Я сам как радиоприёмник. И те передачи, которые я слушаю, куда интереснее песен или дурацких радиопрограмм.
Победоносная улыбка, то и дело блуждавшая на лице Мишель, вдруг бесследно угасла. Джонсон повела плечами, зябко поёжившись. И Алексей вскинул бровь, заметив крайне нетипичную реакцию для матери. К ней в голову без острой необходимости он не лазил. Ещё с детства понял: там неинтересно. Она всё время думала какими-то формулами и сложными терминами. И он никак не мог понять, то ли она научилась специально маскировать от него мысли, то ли в самом деле постоянно крутила в голове свои научные изыскания.
Вот что, Лёша, ровно начала Мишель, отведя взгляд в сторону, сегодня вечером тебе оставшиеся уколы сделает Джерри. Мне нужно отлучиться после полудня до завтрашнего утра.
Алексей приподнял голову, пристально рассматривая мать, которая нарочито пыталась даже случайно не пересечься с ним взглядом. В подозрении сощурился. Это так на неё не похоже. Она всегда смотрела прямо, прекрасно зная, что ему незачем копаться в её голове.
Мишель быстро свернула бархатный футляр со шприцами и зашагала к выходу. Но выйти из комнаты не успела, до ушей донеслось яростное:
Галифакс? Зачем ты летишь в Галифакс?
Не лезь в мою голову, Лёша, Мишель моментально развернулась и со злобой зашипела, сделав несколько шагов к кровати.
А ты не отводи глаза, когда смотришь на меня. Плохая тактика, мама. Сразу же позволяет заподозрить того, кто пытается что-то утаить. Так зачем ты летишь в Галифакс?
У меня там есть одно незаконченное дело
Теперь она смотрела прямо на него, но Алексей всё равно мягким воздушным усилием раскрутил в её голове белые сети. Он мог стянуть их, как с помощью лассо, и выдернуть нужные воспоминания или мысли, но тогда бы это ударило болью по вискам и обнаружило его присутствие у неё в голове. Ему нужны были ответы, но не ценой мигрени у матери. Однако в её голове снова поплыли лабораторные образы и термины, перемежённые с белыми пятнами. И Алексей вновь зло прищурился.
Моя поездка напрямую связана с тем, что ты улавливаешь сейчас, ровно проговорила Мишель, склонив голову к плечу и пронзая его взглядом ледяных голубых глаз. Чтобы завершить серию испытаний с возможностями Образца четыреста восемнадцать, мне нужно вставить в мозаику недостающие элементы
И я знаю, кто сможет мне в этом помочь.
Алексей снова прищурился и закусил щёку изнутри.
Скажи, мама, а вот дочь Дойла совсем не представляет для тебя никакого интереса? В той пробирке, которую я взял для тебя, не нашлось ничего важного для науки?
Алексей живо вспомнил ненавистный, столь раздражающий детский ор. Крохотное тело, извивавшееся под его пальцами. И недовольную хмыкающую усмешку Фрэнка, который набрал шприц крови для Сперви. Элсингер в тот момент проявлял крайнюю степень заинтересованности в сотрудничестве с Эллейн, так как плоды её работы были куда более продуктивными, чем у Мишель. Фрэнк надеялся, что она избавит его от последствий неудачно испытанных на нём вакцин из «Улья», поэтому активно играл на оба лагеря. И пока он искал место потеплее для себя, мечась между двумя учёными, Алексей без интереса выполнил просьбу матери: наполнил шприц кровью Николь Дойл. Не только Эллейн хотела убедиться, что в дочери Дойла течёт обычная кровь. Как ребёнок, зачатый в стенах «Улья», она могла представлять и для Мишель особый интерес.
Сейчас же глаза Мишель на секунду полыхнули гневом. Она поджала губы и скрестила руки на груди, невольно делая шаг назад.
Почему ты спрашиваешь, Лёша?
Скажем так, растягивая слова, с дёрнувшейся мечтательной усмешкой начал он, я в какой-то степени заинтересован, чтобы в твоих руках оказался не только её отец, но и она сама. Ты ведь говорила, что порой одних анализов в пробирке недостаточно, чтобы понять, насколько важным является биоматериал.
В её крови не было R-клеток, мне этого достаточно. Я знаю, какую технологию использовала её мать. И какую копировала Сперви в эксперименте, в котором участвовала Дана Скалли. Эти дети мне неинтересны.
А если бы я всё-таки попросил тебя изъять Николь для более детального изучения? мурлыкнул Алексей, устремляя умоляющий взгляд на мать.
Я учёный, Лёша, а не монстр в юбке, которым меня привыкли многие видеть. Я не похищаю обычных детей, помещая их в камеры, в тон Мишель излились накопленные обида и злость. И что ты задумал? Решил убрать не только Коннора, но и его дочь? Лишить Адриану всех привязанностей?