в каждую клетку. Другие ощущения исчезли, пространство и время растворились. Осталась только всепоглощающая вспышка, пронизывающая не только плоть, но и кости. Агрессивная, убивающая мысли, волю и сознание. Будто сверхмощный рентген, просвечивающая и стирающая любую тёмную грань внутри. Или ядерный взрыв, расщепляющий на атомы.
Именно по ощущениям откуда-то изнутри Джон понял, что всё закончилось. Ослеплённому, сквозь закрытые веки и ладони на глазах, ему ещё казалось, что свет никуда не делся. Но в теле будто бы стремительно перегорали миллионы микроламп, зажёгшихся от неизвестного источника.
Скалли? тихо позвал он.
Да, всё закончилось, но я ничего не вижу, дрожащим голосом проговорила она.
Джон? всё ещё доносилось из динамика телефона. Джон, ответь мне. Ты слышишь? Мы видим светящийся объект, зависший на неопределённом расстоянии. И уже едем к вам.
Джон попытался приоткрыть слипшиеся веки, услышав последнюю реплику Адрианы. Мурашки стремительно побежали по всему телу от осознания: излучающий белый свет летающий аппарат никуда не делся. Просто переместился в другую точку. Рядом? За несколько миль отсюда? Что, если сотен миль? Доггетт машинально вцепился в руль одной рукой, второй, найдя телефон, приложил его к уху.
Я слышу тебя, Адриана, но ничего не вижу. Корабль нас ослепил
Это вот-вот пройдёт, с нами тоже так было, успокаивающе проговорила она. Коннор говорит, что ехать нужно в вашем направлении. Через восемь-десять минут мы будем у вас. Вы стоите на обочине?
Да, ответил Джон, тщетно пытаясь проморгаться и осмотреться. И, услышав щелчок дверного замка, громко выкрикнул: Скалли? Чёрт! Скалли, стой!
Он протянул руку, но сиденье оказалось пустым. Снова выругался, машинально нажал на отбой и тоже открыл дверь машины. Вслепую вышел и мутным зрением заметил, что в кромешной темноте есть огромное белое пятно.
Я здесь, спокойно, уверенно проговорила Скалли. Ты видишь то же, что и я?
Сложно сказать. Вижу пятно, которое, очевидно, закрывает половину неба, но больше ничего.
Постепенно оно приобретало более чёткие очертания. Смотреть на него было небольно. Веки подсохли, но Джон всё ещё никак не мог сфокусировать зрение.
Судя по размеру, оно прямо рядом с нами? тихо спросил Джон.
И будто в ответ на его вопрос, белый луч ударил в землю, отчётливо осветив поле буквально в нескольких десятках футов от них. Скалли коротко вскрикнула и изо всех сил всмотрелась в землю, останавливающую всепроникающее свечение. Но сейчас оно казалось не таким агрессивным, похожим на дневной свет, в котором каким-то чудом легко рассматривалась даже растущая трава Ресницы сомкнулись всего раз, сморгнув очередную слезу, а в следующий миг зрение выхватило скрючившееся тело на земле.
Боже! пролепетала Дана. Малдер! Это ведь он?
В это же мгновение луч исчез, снова погружая агентов в полную темноту. Джон в одну секунду развернулся к машине. Рванул на себя дверь и достал с заднего сиденья связанные ремнём пледы и фонарь, оставленный им Дойлом. Включив его, облегчённо выдохнул: Скалли замерла у обочины, глядя то в темноту, то на него. Он не сомневался в её благоразумии, но понимал, что в такой ситуации желания и нетерпение летят впереди логики, подгоняя к цели.
Почти бегом они преодолели половину поля. Луч фонаря выхватил лежавшее в траве голое тело. Скалли, абсолютно молча, рухнула на колени перед ним, тут же уложив пальцы на пульс. Джон, который всего пару раз мельком видел пропавшего агента, по бесстрастной реакции Скалли даже засомневался, а Фокса Малдера ли они сейчас обнаружили? Но кем бы он ни был, ему явно требовалось тепло. Доггетт развязал ремни и быстро укрыл упавшими на землю пледами тело.
Малдер тихо, дрожащим голосом позвала Скалли. Малдер, ты меня слышишь?
От того, как бережно она коснулась его лица, убедившись, что пульс бьётся, а дыхание не затруднено, Джон с облегчением выдохнул. И в очередной раз поразился: как, будучи беременной, она так хорошо справляется с эмоциями?
Он не сразу заметил дорожки слёз, бегущие у неё по лицу. Не сразу понял, что её трясёт.
Всё хорошо, Джон положил руку на плечо напарницы. Мы его нашли. Жив, это главное.
Скалли на секунду замерла, громко всхлипнув. Повернулась к нему, и Джон словил удар сердца где-то в горле. В свете фонаря в её слезящихся глазах бился страх
Здесь, в травяном поле, лежал не его сын, у которого он измерял пульс, зная от нависших над ним медиков, что его нет. Не его мальчик, чьё дыхание он видел в пелене слёз и тщетно орал, срывая голос: «Он дышит! Дышит! Почему вы не видите?» Но здесь лежал тот, чьё сердце билось,
а грудь наяву спокойно вздымалась. Бледный, со спутанными волосами, перемазанный в грязи. Живой Вот только Джон поморщился, не зная, какое слово подобрать. Настоящий? Нелепое слово в отношении человека. Может ли он быть фальшивым? Прототип? Пока речь шла о незнакомых людях, легко было их так называть. Он и Малдера-то не знал, но ужас в глазах Скалли сейчас вместе с дрожью от её тела пробирался к сердцу. И Джону, видавшему смерть чужих людей десятки раз и единожды своего сына, вдруг впервые стало страшно найти того, кого искал, живым