Адриана заметила, как брови Коннора дёрнулись вверх, а рот приоткрылся. И, не давая ему времени на комментарии, официальной интонацией проговорила:
Я ясно обрисовала положение дел, агенты Скалли и Доггетт?
Она развернулась к Джону и Дане. Скалли кивнула. Доггетт, уперев язык в щёку изнутри, спустя пару мгновений тоже безмолвно согласился, мотнув головой. Уверенный взгляд снова вернулся к Коннору, который, прищурив глаза с бушующим в них серым ураганом, громыхнул командным тоном:
А я не согласен! Не знаю, по какому критерию вы, агент Де Марко, он выделил тоном её фамилию, сейчас распределили силы, но, во-первых, агенты Скалли и Доггетт уже сработавшиеся напарники, которые, насколько я знаю, по уставу Бюро не разбиваются по разным командам при проведении операций. Во-вторых, агент Скалли без оружия, как мне известно. Я тоже. Зато в вашей команде два пистолета из двух.
Буду не против уступить свой, с флёром скользящей иронии проговорила Адриана, пристально глядя Коннору в глаза. Согласна, в данной ситуации оружие в руках куда важнее, чем фонарик.
В-третьих, как ни в чём не бывало, продолжил Коннор, ведущий дело агент должен быть в непосредственной близости к месту обнаружения тела. Оно у нас точно не определено, но раз агент Скалли хочет поехать туда, логичнее будет отправить с ней агента Доггетта. По причине, которую я обозначил раньше. Я же полагаю, что возращение может случиться здесь.
Коннор моментально принял обстановку рабочей ситуации и сыпал аргументами, сам поражаясь, насколько быстро они отскакивают от зубов, но на языке вертелось противное «в-четвёртых», которое звуком гонга сигналило: в одно дежурство никогда не ставятся сотрудники, пребывающие или пребывавшие в отношениях. Это опаляло его сильнее всего, но озвучить такой довод Коннор всё же не решился. Бить по личному не в его правилах. Но следом в голове стучал вытекающий из этого аргумента вопрос: «Почему она захотела дежурить с Доггеттом?» Такую расстановку невозможно было подвести ни под одно правило, кроме как под обычное желание. Но Адриана ведь тоже в первую очередь сейчас за профессиональную этику. Вон, даже профессором его назвала. С одной стороны, понятно и этично переходить на звания в рабочей ситуации, с другой, почему-то ужасно неприятно по ушам резануло такое обращение. Наверное, потому что личные причины впервые абсолютно сокрушительно ударяли по нему самому. А ведь он никогда не позволял руководствоваться ими при распределении сил. Только регламенты, правила, запросы и специфика расследования Никаких «Я должен быть с тобой, потому что я тебя никому другому не доверю» или «Не пущу тебя с ним, потому что он бывший».
Веки пристально смотревшей на него Адрианы наполовину прикрылись, а рот наоборот приоткрылся. Выражение лица стало ещё более холодным, деловым, а во взгляде пробежали тени, мелькавшие в первые месяцы после знакомства, когда она смотрела на него надменно и с чувством превосходства.
Я руководствовалась другим критерием при расстановке агентов, каждое слово Адрианы прозвучало с непоколебимой уверенностью. И снова следом ни единого объяснения.
Вот только я не ваш агент, спокойно проговорил Коннор, не сводя с неё глаз.
В последних едва заметных красных закатных лучах полыхали его серые радужки, и ответный, неморгающий взгляд зелёно-карих глаз уступил в негласном сражении, на пару мгновений скрывшись за темнотой век. Внутренний стальной стержень, сросшийся с позвоночником, оплавился, заставив Адриану опустить подбородок. Следом пришло понимание, что спорить, доказывать и настаивать не хочется. Впервые в жизни в рабочей ситуации чувствуя
от этого не горечь досады, а непонятное, распирающее грудь удовольствие. Пусть будет, как он решил. Вчерашняя ситуация убедила её в одном: даже если у Коннора с собой только фонарик, выходить с ним во мрак не страшно. В чьих-то руках и автомат будет давать куда меньшее чувство безопасности. И даже прожектор порой не способен осветить путь настолько, как это может сделать человек, с которым идёшь рядом.
Профессор Дойл прав, вмешалась Скалли, не замечая, что Адриане уже и не нужны аргументы в пользу его мнения. Я бы предпочла отправиться по ранее определённым координатам со своим напарником.
Хорошо, нейтральным тоном заключила Адриана, снова приподняв подбородок и вонзив взор в Дойла.
Во взгляде Коннора не промелькнуло ни намёка на удовлетворение. И Адриана тут же отметила это. Работая в мужском коллективе, она быстро привыкла к игре, которую теперь будет называть про себя не иначе как «Чей фонарик длиннее, а пистолет скорострельней». Её она мало интересовала, но всегда забавно было наблюдать, как менялся в лице победитель, когда из нескольких вариантов стратегий утверждали именно его. Будь то явное проявление радости или всего лишь заигравшая надменная усмешка. От этого иногда веяло ребячеством, хотя матёрые ищейки Бюро именно её считали зелёной выскочкой, проложившей путь наверх с помощью чего угодно, только не головы. Лицо Коннора же осталось абсолютно бесстрастным. Он не упивался тем, что его расстановка принята. Очевидно, он вообще не рассматривал это как победу. Может, привык, что его разумным доводам сложно что-то противопоставить. Разве что причину, по которой она хотела его отправить со Скалли. Но Коннор вряд ли бы обрадовался, скажи она её сейчас, когда их четверо. Адриана уже прекрасно поняла, как он реагирует на подобное и насколько не хочет чувствовать себя уязвлённым. Да и интересовало её другое: он всё же руководствовался только штатными критериями, когда делил их на пары? И если да, отчего в радужках носился отнюдь не профессиональный шторм, чьи отголоски до сих пор бились и медленно пропадали в чёрной бездне зрачков?