Запищал будильник. Марк с силой провёл рукой по лицу, пытаясь стереть память о сновидении, облепившем его словно паутина. Надо принять холодный душ. Психоанализ подождёт сегодня у Марка встреча с важным клиентом.
Разочарование
белой двери «переговорной».
Не то, чтобы он ожидал встретить за дверью овальный стол и людей в костюмах, но обстановка всё равно его удивила: белые стены, кричаще-яркие кресла, причём разноцветные и разнокалиберные. Ни одного стола или высокого стула. Только пуфики, шезлонги и прочие творения каких-то чокнутых дизайнеров.
А посреди этого «великолепия» сидела Она. Вот так, с большой буквы по крайней мере, его визави явно пыталась создать именно такое впечатление. Если и существовало что-то более утрировано-готичное, чем одежда и манеры этой леди, то Марк об этом не знал и представить себе не мог. Виниловый корсет, красные колготки, юбка из рваных, находящих друг на друга кусков ткани и блузка с нарочито-длинными рукавами как бы намекающими, что уважающий себя гот должен скрывать запястья, якобы усеянные шрамами. Прямые волосы чёрным шлемом стояли вокруг головы, напоминая причёску Мирей Матье, только с длинной прямой чёлкой. Она сидела в изломанной позе, будто её уронили на ярко-красное кресло-мешок откуда-то с большой высоты.
Марк оценил мизансцену. Он сам любил принимать посетителей «на своей территории» и поражать их воображение с первого взгляда.
Но он сразу впился взглядом в её лицо: накануне он через Даниэля выставил условие никакой косметики. Чтобы «оценить натуру» без всяких ухищрений и боевой раскраски.
Лицо выглядело таким, как стоило ожидать от худой, будто сама смерть, женщины лет тридцати с чем-то, которая явно злоупотребляла курением тонкие пальцы были жёлтыми на кончиках и время от времени складывались в щепотку, будто пытаясь нащупать сигарету. Одним словом, лицо было хмурым, с первыми тонкими морщинками, губами едва ли не «в ниточку» и выступающими высокими скулами. Героиновый шик фотомоделей прошлого, только упакованный в невысокий рост. Большие дымчато-синие глаза («Линзы?») единственное, что, пожалуй, заслуживало внимания.
Вы как всегда пунктуальны, улыбнулась она и протянула Марку ладонь.
Он подался вперёд, предполагая, что подобная особа, конечно же, ожидает, что руку ей поцелуют но вместо этого получил крепкое, даже жёсткое рукопожатие. Однако расстояние между ними успело сократиться достаточно, чтобы он ощутил её запах. Не запах табака или духов, нет запах электричества и озона.
А синие глаза, обращённые к нему, вдруг обрели странную глубину
* * *
Спустя два часа, пролетевших, как один миг, Марк выскочил из мондриановского безумия студии, бросив напоследок:
И запомните: хоть одно опоздание и наша работа закончена!
Даниэль, едва успевавший за ним по пятам вниз по ступеням, мимо охраны, мимо дверей, на улицу, явно многого не понял и жаждал объяснений и подробностей, но держал лицо, ожидая пока они не окажутся вдали от чужих ушей. Марк же разговаривать был пока не готов, поэтому, когда тот метнулся было в сторону машины, припаркованной рядом, коротко остановил его:
Не сейчас! Впрочем добавил он, пряча руки в карманы и вышагивая вдоль обсаженной клёнами аллеи. ты уезжай. А мне надо пройтись. Потом поговорим.
Она сказала «разочарование».
Он ускорил шаг.
Разве не это основная идея ваших работ?
Её голос, хриплый и грубоватый, вдруг зазвучал вкрадчиво, катая на языке единственное слово: «разочарование». И этот запах озона то появляющийся, то пропадающий, сводящий с ума
«Может, это просто кондиционер. Или какое-то чистящее средство для офисов», Марк решительно отмахнулся от накатывающего ощущения безумия и постарался собраться. Но этот голос
Нечто чистое, прекрасное, ясное тонет во тьме. Мир ломает эту чистоту, приносит её в жертву, выпивает все соки, будто вампир, она сжала руку в кулак, демонстрируя короткие ногти, выкрашенные чёрным лаком. А иногда главный герой сам зритель, а мир вокруг метафорически отражается в картине, где места свету нет.
«Нет» хотелось сказать Марку.
«Нет!» протестовала каждая клеточка его мозга.
Вывернутая, будто в кривом зеркале, идея. Он писал свет, спасающий и выводящий из мрака. Чистоту, которую тьма не в силах объять. Свет не проигрывающий, но побеждающий. «Но смог ли он спасти сам себя?» промелькнула мысль. Жанна не смогла. А после неё другие девушки, казавшиеся ему сосредоточием спокойной жизненной силы, царственной независимости, ясного взгляда в будущее Как быстро они разочаровывали его. Иногда быстрее, чем он успевал дописать картину.
Певичка попала в цель.
«Но совершенно случайно», оборвал себя он и, с трудом скрывая возникшее раздражение, недоумённо приподнял брови:
Интересная идея. Но чтобы разочароваться, надо
очароваться. Простите, но здесь и сейчас вы не похожи на наивное существо. Мне придётся работать с вашими архивными снимками?
Она держала удар явно лучше, чем он. Или её и правда ни капли не затронуло то, что он сказал.