Молиться? Если считать молитвой монотонное, зацикленное повторение: «Помоги, помоги, помоги. Хоть кто-нибудь. Пожалуйста. Услышь и помоги. Сделай так, чтобы всё закончилось хорошо». Он не знает, к кому обращается, но просто не может вынести тишину в своей голове. Стоит перестать, как накатывает паника. Волна за волной, без перерыва, так что зубы начинают стучать и биться друг об друга.
«Пожалуйста!»
В какой-то момент он в отчаянии поднимает глаза и вдруг видит напротив девочку-подростка. Коленки торчат из рваных колготок, короткие зелёные волосы стоят дыбом но хуже всего то, что она водрузила свои ноги в тяжёлых ботинках на соседнее сидение и курит! Медленно, с расстановкой, выпуская дым колечками.
Он получил свой шанс отвлечься.
Здесь не курят, зло цедит он, буравя девчонку глазами. Это больница, вы вообще в курсе?
Она только лениво скашивает на него глаза и поясняет:
Я сновидение. На меня запреты не распространяются.
И улыбается. Улыбается!
В другой момент Марк бы восхитился её находчивостью и наглостью, но сейчас он просто впадает в ярость. Тихую, потому что шуметь в больнице не разрешалось, но от этого не менее обжигающую. Проклятые камеры наблюдения, а так бы он схватил её под локоть и вышвырнул из коридора прочь.
Да как ты
Вместо ответа она демонстративно выпускает ещё одно колечко дыма. И смотрит ему вслед, указывая пальцем вверх, чтобы и Марк поглядел тоже. Он поднимает взгляд. Как раз вовремя, чтобы
увидеть, как колечко разбивается прямо о дымоуловитель пожарной сигнализации. И ничего.
А девчонка наклоняется ближе и произносит:
Если бы ты был внимательнее, то заметил, что дым не пахнет. Так-то, Марк!
Единственное, чем от неё пахнет грозой. Электричеством, озоном и пылью, мокрым камнем. И ни следа табака. Ни следа запаха кожи или пота. Ничего. Он дёрнулся, едва удержавшись от идиотского вопроса «откуда ты знаешь моё имя».
Так я сплю?
Да, и очень крепко, качает головой она. Зачем ты меня звал?
Тебя?!
«Кого-нибудь», уточняет она и снова усмехается. Видимо, услышала только я.
Воспоминание о том, зачем он здесь, догоняет Марка, и он оглядывается вокруг. Больница. Высокая, большая. С хирургией, травматологией, крылом онкобольных Леденящий ужас заставляет застучать зубами, будто посреди лета повеяло холодом морга.
Ты ангел смерти? спрашивает он, боясь услышать ответ.
А она смеётся!
Ну что ты! Куда мне. Это работа для ребят, которые вызывают доверие. А я? Ну стал бы ты доверять такой, как я? подмигивает и снова хохочет.
Он против воли смеётся в ответ: от внезапно свалившегося облегчения.
Кто же ты такая? спрашивает он, точно это важнее всего, о чём можно говорить.
Ну, ты ведь меня знаешь, уклончиво отвечает она и смотрит прямо в глаза.
И что-то такое есть в этих глазах: больших, красивых глазах без выражения, идеальных и неживых, но в то же время слишком глубоких, слишком живых так отражение в зеркале глубже и живее реальности, хотя зеркало лишь плоскость Что-то такое в них есть, что Марк сразу вспоминает. Девушка из его снов. Та, что помогла ему вернуться. Про себя он называл её «ангелом-хранителем», хотя воспоминания о ней были странными: неуютными, но одновременно навязчивыми.
Он вспомнил, как раз за разом рисовал её, пока однажды эскизы не попались на глаза его матери. Когда она спросила, кто это, Марк соврал, будто на набросках его девушка. И мать обрадовалась дважды: что её сын всё-таки талант, а не «оформитель коробок с печеньем» и что он не гей. После возвращения «с того света» им овладела странная апатия, одноклассники казались какими-то глупыми, а их страсти и печали мелкими. «Что это по сравнению с жизнью и смертью?» каждый раз спрашивал себя Марк. А потому он начал сторониться шумных, хихикающих, безвкусно одетых девчонок, которые ещё недавно казались такими привлекательными, милыми и загадочными. С загадочностью было хуже всего теперь он будто видел их насквозь. Ложь, комплексы, маленькие тайны и жалкие, неубедительные ужимки, чтобы их скрыть Иногда он испытывал что-то вроде сочувствия и тихой грусти, иногда злость, но чаще ему было противно. Неудивительно, что мать ни с кем его не видела.
А здесь так удачно подвернулись эскизы Впрочем, кроме выражения глаз девушка напротив ничем не напоминала ему идеально-симметричную красоту его «ангела-хранителя».
Ты выглядишь иначе, выпаливает он. И как будто младше?
О, спасибо, что заметил, она расположилась на скамейке для посетителей ещё вольготнее. Мне ровно столько лет, сколько прошло с нашей первой встречи. Я же обещала, что стану живой
Он только кивает, против воли заинтригованный. И она продолжает:
Так вот сейчас где-то к юго-западу отсюда спит девушка, которой снится эта больница. Мне пятнадцать лет, я выгляжу, она оглядывает себя, вот так. И мне это нравится! Но иногда по ночам мне снятся странные сны Как сегодня. Всё же я не совсем человек.
В её улыбке впервые эмоция, эдакая извинительная ужимка. А Марк вновь вспоминает о том, зачем здесь оказался:
Ты мне поможешь? сердце бьётся пойманной птицей. Неужели всё будет хорошо?
Но она смотрит на него пристально-пристально: