Министерство магии осторожно обратилось с этой проблемой к министерству внутренних дел не-магов, и, к нашему огромному удивлению, королевским чиновникам было нетрудно поверить, что Джиневра Манчестерская была волшебницей, потому что они довольно часто слышали фразу: «Ну, если кто-то в этом мире и волшебник, так это только она». Гораздо труднее им было поверить в то, что нас, оказывается, целое сообщество! он улыбнулся, и по рядам зрителей пронесся одобрительный смех.
Было выдвинуто несколько самых разных предложений, но ни одно из них не было принято. Вопрос сохранения секретности был под угрозой, и тут все мы совершили совершенно иррациональный скачок веры просто решили провести похороны, позволив присутствовать всем, кто пожелает, и посмотреть, что произойдет, широко улыбнулся Мейсон.
И внезапно случилось то, чего никто из нас, откровенно говоря, не ожидал волшебники и не-маги, впервые встретившись лицом к лицу, без масок, лжи или притворства, приняли друг друга как данность, без суеты, недоверия или манипуляций. Того, чего мы так долго опасались, не произошло: никаких назойливых просьб о магической помощи, никакого страха или суеверия со стороны не-магов не последовало, как и презрительного фанатизма со стороны волшебников, которые составляли известную часть нашего социума, пока был жив Темный Лорд.
А потом началось самое главное. То, что известно большинству из вас: я то есть мы отменили Статут секретности в Англии. И мы были первыми, кто это сделал. А теперь этот процесс идет по всему миру семимильными шагами. С каждым днем сотрудничество между волшебниками и учеными из числа не-магов крепнет все больше и больше, перекраивая весь привычный нам мир. Еда и кров становятся все более доступными для всех без исключения, и скоро в Англии не останется ни голодных, ни бездомных. Целители и врачи, работая сообща, радикально сократили смертность от болезней, которые можно предотвратить. Генетики-не-маги выявили источники наследственности магии, и, возможно, совсем скоро она станет доступной для всех. Арифмантическая и трансфигурационная теории были применены к проблеме гравитации, создав настоящую единую теорию поля, которая, среди прочего, делает энергию дешевой и доступной, а ведь это открытая дорога к звездам! Не хочу сглазить, но без преувеличения скажу, что мы с вами находимся на пороге создания рая
Его глаза загорелись неподдельной радостью.
И все это началось благодаря жизни и смерти одной благословенной женщины. Могла ли мать Джиневра знать, делая в юности свой выбор, к чему приведут ее труды? Конечно, нет. Знала ли она об этих чудесных изменениях перед смертью? Я с сожалением думаю,
что не знала. Но она была бы рада этим переменам и приветствовала их с распростертыми объятиями.
Та, что всегда считала, что совершила дурной поступок, повлекший за собой череду смертей, положила собственную жизнь на алтарь спасения других. И преуспела в этом настолько, что результат превзошел самые смелые ее мечтания: ведь она не только спасала людей, но и положила конец расколу между магами и не-магами, существовавший не одну тысячу лет. Благодаря ей были спасены десятки, да что там сотни тысяч жизней! Всего один человек, всего одна душа, трудясь терпеливо и самоотверженно, изменила облик нашего мира. Всего лишь одна
Голос его едва заметно дрогнул, но министр взял себя в руки и процитировал строки одного из псалмов: «Камень, который отвергли строители, стал краеугольным камнем. Это сделано Господом у нас на глазах свершилось чудо».
Затем взмахнул палочкой над мемориалом, и покров исчез. Ошеломленная толпа восхищенно загудела.
Памятник состоял из двух статуй. В отличие от картин волшебников, статуи волшебников не двигаются, но под влиянием чудесного дара Петры Уайт мрамор, казалось, дышал, и можно было почти почувствовать тепло кожи и влагу глаз. Пожилая женщина, очевидно, мать Джиневра, одетая в привычный рабочий костюм, с волосами, заплетенными в обычную косу, стояла позади девочки лет двенадцати-тринадцати, положив руки на юные плечи в жесте утешения и принятия. Судя по всему, девочка только что перестала плакать. От одиночества, печали, гнева или стыда сказать было невозможно; скульптору удалось мастерски передать застывшую слезу в ее глазу. Однако, от прикосновения любящих рук Джиневры, лицо ее стало спокойным, и складывалось впечатление, что девочка простила кого-то: своего обидчика, весь мир или саму себя. За что-то ужасное, но совершенное ею по ошибке. Это было похоже на то, как если бы пожилая женщина открыла свое сердце и впитала в себя страдания девочки, успокаивая и утешая ее.
Глаза Жоржа-Жака расширились, и у него перехватило дыхание: он увидел там нечто такое, чего не мог видеть никто другой, кроме, быть может, министра или самого автора скульптуры, и ему на миг показалось, что у него разорвется сердце.
Девочкой была юная Джинни Уизли.
Сквозь внезапные слезы, причины которых никто вокруг не понимал, Жорж-Жак молился, чтобы это так и было: что бесконечное терпение и всеобъемлющая доброта Джиневры простили и, наконец, утешили страдающую Джинни.