Расслабься, прошипел Драко в приоткрытый рот, иначе будет больно.
Она засопела и заворочалась. Однако перестала так отчаянно сжимать Драко внутри.
Умница, зачем-то прошептал он, большим пальцем нащупывая клитор и снова поглаживая его. Грейнджер всхлипнула. У неё было такое обжигающее дыхание Драко едва сдержался от того, чтобы засунуть язык поглубже в её маленький рот. Вместо этого он потянулся к ширинке и наконец-то освободил возбужденный до предела член.
Потерпи, выдавил он, вытаскивая из Грейнджер палец и приставляя к её промежности налитую кровью головку. В этот момент в голове крутились неуместные мысли: откуда вообще взялась эта странная забота? Почему он пытался успокоить её?
Это, к чертовой
матери, не укладывалось в голове не только у Драко, но и у Гермионы, которая давно оставила попытки закрыть глаза и абстрагироваться от происходящего. Сейчас она в упор смотрела на Малфоя и откровенно не понимала, что происходит. Почему он так сдерживается? Какого черта просто не сделает то, что собирался? Внезапно ей вспомнился утренний разговор с Люциусом, его слова об исцелении от жалости. Неужели Драко действительно жалел её и потому был так осторожен? И неужели эта жалость в итоге сможет отравить его и превратить в монстра, подобного Люциусу?
Все размышления прервала резкая боль между ног. Гермиона выгнулась, располосовывая спину Малфоя ногтями, а потом попыталась в очередной раз его отпихнуть. Он, кажется, даже не заметил этого, только толкнулся ещё глубже в неё и низко застонал. А потом замер, дав Гермионе возможность расслабиться и привыкнуть к новому ощущению. Секунд пять дальше сдерживаться сил не было. Медленно вышел почти до конца и снова толкнулся до упора.
С-сука... прошипел он ей в ухо. Как хорошо, твою мать!
Это ощущение было непередаваемым. То, что он чувствовал внутри Грейнджер, нельзя было сравнить ни с неловким возбуждением от редкого онанизма в душе, ни с бестолковыми обсасываниями Линды. Это было другое. И это было до охренительных мурашек по всему телу прекрасно. Ещё один размашистый толчок и вот уже Грейнджер, чертова, мерзкая, восхитительно-тесная и мокрая Грейнджер, едва слышно застонала с ним в унисон. И этот стон был так красив! Он оказался гораздо лучше её истеричных выкриков, визга и всех прочих звуков, которые Драко выбивал из неё насильно.
Ещё и ещё один толчок так глубоко, как только возможно, и вот она выгибает спину, словно пытается насадиться ещё сильнее, хотя он и так уже до предела в ней. И стонет, стонет, тихо, но так восхитительно-безумно!
Драко почувствовал, что он на пике, что вот-вот кончит, даже не начав, от этих стонов и умопомрачительно сжимающих его член тугих стенок её влагалища, от этих раздирающих его спину ногтей просто взорвётся к чертям!
Грейнджер, перестань! выдохнул он, зажмуриваясь и прекращая двигаться.
Она выдала последний полустон-полувсхлип, прежде чем вынырнула из омута возбуждения и начала соображать, что сейчас произошло. Это действительно она, Гермиона Грейнджер, только что извивалась под Драко Малфоем? Это в её голове сейчас вспыхивали неясные желания, чтобы он двигался быстрее, чтобы не останавливался, потому что эти сладкие пульсации внизу живота и мурашки на затылке самые чудесные ощущения, которые ей только приходилось испытывать в своей жизни?
Осознание всего этого было ужасно, но ещё ужаснее был тот факт, что Малфой остановился и с этим ушло одурманивающее возбуждение. И Гермиону с головой накрыло стыдом. Ей нестерпимо хотелось вырваться и убежать, но проклятый Драко все ещё был на ней и, черт возьми, в ней!
Хотелось прогнать его, попытаться отпихнуть, но сил не было, а в горле пересохло. И, прежде чем Гермиона смогла сделать хоть что-то, он снова толкнулся в неё. Раз, другой, наращивая темп, бессвязно рыча ей в шею, а главное возвращая уничтожающие все мысли покалывания в затылке. Он двигался так быстро, что Гермиона почувствовала, как необыкновенно горячо стало между ног. В этот момент Малфой вдруг резко вошёл до упора, шумно выдохнул и навалился на неё всей тяжестью собственного тела.
Он впервые в жизни кончил так бурно и так... изматывающе. Как будто вместе со спермой из него выплеснулись остатки жизненных сил. Поэтому Драко просто рухнул на Грейнджер и дал себе несколько секунд на то, чтобы отдышаться. Только когда она закряхтела и завозилась под ним, он приподнялся на руках и осторожно вытащил обмякший член. У него до сих пор слегка кружилась голова, и ему дико хотелось просто откинуться на постель, закрыть глаза и уснуть. Но это было последнее, что он мог себе позволить рядом с грязнокровкой.
С трудом поднявшись, он натянул трусы с брюками, всё ещё пошатываясь от непривычного расслабления, нащупал рубашку и не без труда напялил её на мокрый от пота торс. На Грейнджер не смотрел, только заметил краем глаза, как она отползла на другой край кровати и натянула на себя простыню. Подняв мантию, Драко на секунду замер, не зная, что делать дальше. Наконец извлек из кармана палочку и повернулся к Грейнджер.
Она испуганно уставилась на кончик палочки, боясь поднять глаза выше. Раскрасневшаяся и такая же мокрая от пота, как и Драко. Почему-то сейчас страх в её глазах особенно коробил. Неужели она думает, что он после всего этого будет делать с ней что-то плохое?