Только никаких резких движений, Грейнджер, иначе мы не обойдёмся без Круциатуса, процедил он сквозь зубы, неотрывно глядя Гермионе в глаза.
Удивил, хорёк, в словах было больше уверенности, чем в чуть дрогнувшем голосе. Гермиона злилась на себя за то, что сердце бешено стучало по рёбрам. Она не должна бояться этого чертового папенькиного сынка!
Малфой тем временем приблизился к ней, не опуская палочки. На хмуром лице читалось что-то, страшно напоминающее сомнение. Гермиона вжалась в спинку кровати, сильнее натягивая на себя простыню. А Драко медлил. Он просто не знал: что ему делать, с чего начать? Связать её? Наложить Империус? А ещё в голову вдруг пришла дурная мысль о том, что Грейнджер может изловчиться и завладеть его палочкой. В конце концов, не в зубах же её держать во время...
Без отца ты не такой смелый, как я посмотрю, Гермиона сказала это не столько для того, чтобы позлить Драко, сколько для подавления собственного страха, грозящего перерасти в истерику.
Ещё слово, грязнокровка, и я применю к тебе Силенцио, чтобы не слышать твой визгливый голос, тихо произнёс Драко, для верности тыча в Гермиону палочкой.
Ну так сделай это, трус несчастный! выкрикнула Гермиона, чувствуя, что вот-вот разрыдается.
Просто заткнись... Малфой сделал ещё один нерешительный шаг к кровати и снова замер.
Гермиону раздирали противоречивые чувства: с одной стороны, это был лишь Драко Малфой, жалкий выскочка, ничего, по её мнению, из себя не представляющий. Тот, кто на третьем курсе получил от нее по своей высокомерной морде. С другой перед ней стоял человек, примерно в полтора раза превосходивший её по габаритам, человек, у которого в руках была волшебная палочка. Человек, который пришёл, чтобы насиловать её. И это окутывало Гермиону животным страхом, мешавшим мыслить рационально. Однако Малфой не двигался, и это дало ей возможность успокоиться. И выдернуло из пут страха совсем было покинувшую её гриффиндорскую храбрость.
Чего же ты медлишь? уже гораздо спокойнее спросила она, пристально глядя Драко в глаза, которые, если присмотреться, не так уж и походили на полные одержимости глаза его отца. Ты же выполняешь любые приказы своего папаши, разве нет? Или тебе настолько противно? Помнится, вчера ты еле сдерживался!
Малфой скривился. Как будто её только что смачно вырвало прямо у него под носом. Это немного покоробило Гермиону: несмотря ни на что, она не считала себя такой уж отвратительной.
Ты ни черта не знаешь обо мне, Грейнджер. Но ты права в одном: мне противно до тошноты! Однако я вынужден делать это, потому что я в безвыходном положении!
О, что же ты натворил, гадёныш, раз тебя так наказали? чужим неприятным голосом почти пропела Гермиона. Тут же стало мерзко от самой себя, но она уже не могла остановиться. Словно моральные
терзания Малфоя могли как-то успокоить её саму.
Тебя не касается, грубо бросил тот. Раздевайся.
Его голос дрогнул они оба это заметили. Однако кончик его палочки был направлен Гермионе в лоб, и этот аргумент был мощнее любых слов. Она почувствовала, как мнимая решимость стремительно покидает её.
Ты ведь не хочешь этого, Драко, пожалуйста... теперь её голос был обычным, только звучал очень тихо. Гермиона вдруг остро осознала, что у неё не хватит сил издеваться над Малфоем-младшим; единственное, что она могла в данный момент, умолять его.
В чем-то мы сейчас похожи, грязнокровка, так же тихо произнес Драко, подходя вплотную и сгребая край простыни, которую тянула на себя Гермиона. Мы оба этого не хотим, и оба лишены выбора.
Он действительно оказался намного сильнее: дёрнул на себя простыню, с лёгкостью лишая Гермиону последнего жалкого прикрытия. Она взвизгнула, попыталась соскочить с постели, но чертов Малфой оказался ещё и проворнее. Просто перехватил её за талию и потянул на себя. Кончик палочки впился Гермионе под ребро, а Малфой навис над ней, тяжело дыша в лицо.
Я сделаю это с тобой в любом случае. И чем больше ты будешь сопротивляться, тем больнее тебе будет. Я даю тебе возможность избежать хотя бы боли, Грейнджер не будь истеричной дурой, расслабься!
Он был так близко, что Гермиона наконец чётко увидела это: отчаяние. Драко Малфой не выглядел как человек, полностью управляющий ситуацией. Он не выглядел как самоуверенный подонок, берущий то, что ему нужно. Он не выглядел как его отец. Он был в отчаянии, и в его взгляде почти читалась мольба уступить ему. От этого взгляда Гермиона впала в ступор: застыла под Малфоем и уставилась в его полные этого горького отчаяния глаза, чувствуя, как сдавило горло.
Драко не ждал, что Грейнджер сдастся так легко. Она просто перестала дёргаться, оцепенела, словно от заклинания. Но хуже всего она смотрела на него, как на побитую собаку. Вместо страха из её распахнутых глаз на него сочилась липкая жалость. Что за бред? Она жалеет его?! Драко захотелось ударить грязнокровку, выбить это из неё.
Не смей так смотреть на меня, тварь, оскалился он, сильнее стискивая её бок. Грейнджер скривилась от боли.
Я не...
Мне не нужно твоё дерьмовое сочувствие, Драко переместил руку выше, вцепился в ненавистные кудри, заставляя грязнокровку откинуть голову. Здесь только одна жертва, Грейнджер, и это ты!