Если он готовился к экзаменам, то переставал есть и спать. Если он ненавидел Джеймса и его друзей, то готов был рискнуть жизнью, лишь бы им было хуже. Если он окунался в учение Волдеморта, то сразу с головой, и краёв не видел. Впитывал и впитывал эту дрянь, как губка. Если он влюблялся, то да, видимо, это должно было перевернуть для него весь мир.
Поначалу эта исступленность пугает. Но, если отмести лишнее, Северус того стоит. Его преданность, его самоотверженность, его безупречное колдовство происходят из тех же корней. Как будто стихийное буйство, сродни детским магическим выбросам, превратилось в нечто пронзительно-прекрасное. Печально-обречённое, сумрачное, но всё же прекрасное.
Северус и сам не знает этого о себе, но это всегда в нём было, и это завораживает. Я не знаю как взлёт дракона. А ещё я однажды видела, как в кабинете профессора Дамблдора вылупился из яйца феникс. Вот, примерно такое чувство. Не волшебство, а чудо. Рождение света из тьмы.
Согласна, это странный свет. Как от полярного солнца. Но в своё время мне было очень больно видеть, как меркнут последние лучи. А сейчас я рада, что вижу их снова. После всех ужасов, после многих лет абсолютного одиночества и абсолютной тьмы. В его жизни, да и в моей. Если я не помню тех лет, это не значит, что их не существовало. Я жутко замёрзла. И жутко соскучилась по свету. Свет и заставил меня поверить в возможность невозможного. Без этого ничего бы не было между нами.
Наша первая беседа после долгой разлуки была ни о чём. Северус всё ускользал и ускользал, а я решила определиться сразу, ходить ли нам разными коридорами. Заговорила с ним, объяснила, что рада работать вместе. Он молчал и хмурился. Лишь когда я упомянула Гарри, в корректной форме предложил мне отправиться с этой темой к кому угодно, кроме него. Не пытался быть милым и почти не смотрел в глаза так, беглый взгляд, короткий отсвет. Но мне, неожиданно для себя самой, стало спокойней и легче. Он как будто забирал мою боль. Без усилий, словно это было его сутью. В хорошем он настроении, или в плохом, здоров или нет. В любое время, Лил.
С этого всё и началось. Хотя было бы лукавством сказать, что Северус дождался, наконец, взаимности. Но, по крайней мере, мне можно его любить. Я и люблю его как возвращённого
друга, как чудо, как родную душу. Чужим мне он никогда не станет. Но, чтобы полюбить его как мужчину попытаться, по крайней мере (поскольку вряд ли он отождествляет себя с яйцом феникса или полярным солнцем при всех его заморочках), мне надо Да Мерлин и Моргана! Мне надо хотя бы видеть его и говорить с ним! А в идеале ощущать его рядом, и не гадать на пальцах, а спросить его толком про всё, что мне непонятно.
Но Азкабан очень далеко, в ледяном море. И свидания запрещены. И дементоры стоят над ним день и ночь, вытягивая свет и тепло.
* * *
Основательно задумавшись и ещё основательнее замёрзнув, я окунаюсь в зеленоватый сумрак подземных коридоров Слизерина, левитируя перед собой пособия по ЗОТИ. Прежде чем развернуть первый свиток, надо всё проверить на тайную порчу. С Северуса станется наградить меня ожогами второй степени. Тут же всё собственность Принца-полукровки, чтоб его
Я резко вздрагиваю и останавливаюсь. Книги и пергаменты вырываются из-под власти волшебной палочки и разлетаются по полу. Крик, который я слышу, полон боли и ужаса, и я, забыв про всё, бросаюсь вниз по лестнице. Никто не знает, на какую глубину простираются подземелья замка, но я уже слышу голоса на пару пролётов ниже. Один продолжает нечленораздельно стонать, второй яростным шёпотом призывает его заткнуться, и оба звучат очень испуганно.
Тролль недоразвитый! Опять всё испортил! Какого Салазара ты совал туда свою клешню? удивляется тот, кто ещё способен говорить внятно.
Теперь мне становится ясно один из учеников плохо обошёлся с недружественным проявлением магии. С книжкой из Запретной секции, или с мандрагорой, или
Двое выпускников-слизеринцев подскакивают, как от укуса мантикоры. Они явно не ожидали кого-то здесь увидеть. Особенно меня. Девочка-семикурсница, которая сидит тут же на ступенях и беззвучно рыдает, начинает рыдать ещё горше. Мистер Гойл продолжает страшно кричать, одной рукой вцепившись в перила. Вторая его рука скрыта в Распределяющей Шляпе. Мистер Малфой, отбросив бесполезную палочку, всеми силами пытается стянуть шляпу, которая уже добралась до локтя его приятеля. Из шляпы на каменный пол лестничной площадки капает кровь.
Верните Северуса.
Или упраздните Слизерин.
Я не могу удержать вопль ужаса, но тут же кидаюсь к мистеру Гойлу, отталкивая рыдающую мисс Гринграсс. Вдвоём с Драко мы усаживаем несчастного на лестницу.
Снимите её! А-а!!! Снимите, снимите! мне кажется, его крики слышны даже за пределами замка.
Может быть, Сектумсемпрой? неуверенно предлагает бледный от ужаса Драко. Хотя бы дальше не полезет
Я не могу её снять, отвечаю я на этот бред. Но могу заморозить.
А-а! Тогда заморозьте эту тварь!
Я заморожу не шляпу, а руку. Только не дёргайтесь.
Мистер Гойл, весь дрожа, закусывает запястье здоровой руки, чтоб не орать и не шевелиться, и я накладываю чары. Кровь перестаёт течь, но нам лучше поспешить в больничное крыло и Не знаю. Распределяющую Шляпу нельзя выносить из Хогвартса.