«Я с первого дня был не на вашей стороне Что бы тебе про меня ни наговорили, всё это правда. Скорее всего, правда даже хуже».
Дурацкая болтовня в постели кто её слушает? Да, в постели. Потому что я решила чёрт с ним, будь что будет. Не съест же он меня, в самом деле? Либо его наваждение развеется, либо перестанет быть наваждением. Но романтичных сцен, на которые любит намекать «Ежедневный пророк», не было.
Если честно, он напугал меня до смерти. Это было что-то вроде цунами. Или Авады Кедавры. С разгона и насмерть. Живой сгусток вины, любви, оголённых нервов, боли, страсти, ненависти к себе, болезненной тяги ко мне и бог знает, чего ещё. Вообще без пауз. Я просто забыла, как у него срывает тормоза. Если. Он. Чего-то. Хочет. Да, в итоге мы поговорили, конечно. Не молчать же целую ночь! Да, я попыталась поцеловать его хотя бы понять, как это. А дальше
Дальше что-то случилось между ним и мной. Между ним и мной оно и останется. Северус вдруг рухнул как подкошенный на ковёр, на колени. Где был у двери. Как был полуодетый. И это был слом, ад, катарсис. Он плакал, он умолял простить, целовал, клялся, что любит всё вперемешку, и всё это прибивало его к земле, рвалось из него с нестерпимой силой, и я не знала, как это остановить. Мне казалось, он помешается у меня на глазах. Что было делать выставить его в коридор? Я не смогла. Всё это было так резко, так жутко и, в общем-то, было уже поздно.
Вам не показалось, что мистер Снейп что-то утаивает? Что его разочарование в идеях Волдеморта всего лишь прикрытие?
Нет, профессор Снейп считал своё служение Волдеморту заблуждением юности и очень сожалел об этом.
Но ему не составило бы труда солгать. Как вы считаете?
Мы так и продолжали плакать и раздеваться. Северус просил прощения, а я прощала, и прощала, и прощала, и всё это уже на кровати, как в полуобмороке. Сама толком не помню я всё время лила слёзы, потому что одновременно хоронила мужа. И в итоге обозвала его Джеймсом, и он опрокинул половину мебели, пытаясь сбежать, но, видимо, не нашёл в темноте выход.
Потом со мной случилась истерика, и Северус смотрел на меня, как на ненормальную. Своими странными-престранными глазами. Потом я в порыве чувств влепила ему затрещину, чтобы заканчивал преклоняться перед моей памятью. Я ещё живая! И тоже напугала его до смерти, и он сказал, что исчезнет из Хогвартса, из страны, из моей жизни, а я его не пускала, и мы ругались. Из-за моего мужа, из-за его Лорда, Мерлин знает, из-за чего. Потом мирились, и в конце концов уснули в обнимку в кресле, и это была самая нормальная ночь со времени моего возвращения. Стало легче. Правда. Ему, мне, нам. Пропала необходимость гадать, что возможно, что нет. К чему я это? Ах, да.
Нет, я не думаю, что он лгал.
Из Министерства я выхожу с очень тяжёлым сердцем. Ко мне не применяли легилименцию, не предлагали Веритасерум, никому бы это и в голову не пришло. Но Северус прав мы, гриффиндорцы, думаем не головой, а сердцем. Что, если сердце меня обманывает, и он виновен? Что я буду делать, если наткнусь на доказательства этого?
Вот тогда и придётся сказать всю правду, понимаю я. И с усилием поворачиваю медаль обратной стороной.
Разумеется, я знаю, почему он сделался Пожирателем Смерти. Глупостью и наивностью
Северус никогда не страдал. Но в то время ему слишком хотелось избранности, хотелось быть причастным к сотворению истории. Разве мог он разменивать свой талант по мелочам? Конечно, он знал про цену. Он просто не ощущал этой цены, пока адская машина не ударила по нему лично.
Северус вырос среди магглов, но это и приучило его дистанцироваться от них. Их несчастья и смерти его как бы не касались. Во всяком случае, не настолько ужасали, чтобы одолеть силу идеи. К той же категории не совсем людей у Пожирателей относились сквибы, магглорождёные, предатели крови и вообще все, кто против них. Смерти, смерти, смерти
Ежедневно читая в газетах об ужасных расправах, я старалась не представлять себе Северуса в сочетании с белой маской, Морсмордре и Непростительными. Правда, Волдеморт уже тогда использовал его как шпиона, но чем это лучше? Все они были заодно. Мне проще было думать, что Северус Снейп исчез. Ушел туда, откуда не возвращаются
Потом, уже после своего пробуждения, я узнала, что он как-то вернулся, далеко уйдя за крайнюю черту.
Вырос всё-таки.
Подобные случаи были наперечёт и, конечно, Северус меня поразил. Но узнав, какую роль он играл в войне, я нисколько не удивилась. В прошлом, представляя его на нашей стороне, я находила именно такое применение его дарованиям. Что ни говори, а подслушивать, вскрывать чужие письма, вести подковёрную борьбу он умел с детства. Это была неодолимая тяга, способ существования. Северус словно родился с этим. Как с призванием. Даже наше знакомство началось с его слежки за мной.
В школе его терпеть не могли за это, даже поколачивали. Но делали этим только хуже. Северус забивался в тёмный угол и придумывал новое опасное заклятие или сомнительное зелье. Все его конспекты, все учебники были испещрены бисерными пометками, постоянной работой мысли. У него всегда был беспокойный ум и беспокойный характер ни секунды простоя