К преступникам уже давно подбирались Альдонар Стайк, глава Аврората при Министерстве Магии, и его коллега, старый друг и опытный маг Флетчер Миллс, возглавлявший недавно созданный закрытый лазарет. Если целители Св. Мунго были бессильны помочь пострадавшим аврорам или простым магам, за дело брались искусные хилеры Миллса. Им помогали сотрудники новой
лаборатории, работавшие над контрзаклинаниями для редких заклятий, защита от которых была утеряна или забыта.
Именно в такой лаборатории и работала Гермиона.
* * *
Сегодня всё должно измениться! Она нащупала решение, оно где-то рядом! Она нашла контрзаклинание, нужно только испытать его! Гермиона бежала по этажу спецбольницы для авроров, где собиралась поговорить с Миллсом, который курировал их срочный и секретный проект. Она поможет Рону и всё будет, как прежде! Ей неловко было признаться даже самой себе, что она бросилась на поиск антидота так решительно, потому что мотивы были очень личными. Если с ним и его командой всё будет хорошо, Гермиона сможет сказать себе, что не зря пришла на работу в лабораторию. Если её решение верно, последствия заклинания, над антидотом от которого они так долго бились, не просто ослабнут они вовсе исчезнут!
Ехать в лифте было мучением. В голове проносилось всё, что они с Роном пережили за последние недели.
После неудачной миссии, о которой Рон не мог ничего рассказать, так как она была совершенно секретной, они уже три недели почти не разговаривали. Гермиона знала, как Рон гордился успехами своей непобедимой четвёрки, и сначала подумала, что неудача ранила его самолюбие. Однако скоро она поняла произошло что-то серьёзное, пострадала его команда, и Рон винил себя за это. Он пропадал целыми днями на работе, почти не разговаривал и не улыбался.
За несколько счастливых месяцев проживания в их съёмной квартирке ещё не было трёх дней, чтобы они не занимались любовью. Но вот уже пошла третья неделя, а Рон всё не мог поднять на неё глаза, не мог к ней прикоснуться. Сначала у неё щемило сердце от тоски в его глазах, и она просила:
Поговори со мной!
Но он только качал головой. Отправляясь на секретные миссии, все авроры давали клятву тайны, нарушение которой могло привести к потере магии.
Незнание просто убивало её!
Что случилось во время проклятой миссии? Гермиона мучительно гадала, зная точно, что никто из команды Рона не погиб. Ужасные картины вставали перед её глазами. Вот пожиратели смерти пытают Рона, а он корчится на полу. Или ещё хуже на его глазах пытают других. Тут точно умом тронешься! Гарри не участвовал в той миссии, и не мог ответить на вопросы Гермионы. Он знал так же мало, как и все в Аврорате кроме начальников, самой пострадавшей команды и нескольких врачей.
Правду Гермиона узнала совершенно случайно. В их лабораторию по разработке контрзаклинаний поступило новое срочное задание найти антидот к редкому заклятию, о существовании которого знали единицы: «Альтроменте». Его свойства и последствия были мало изучены, и Гермиона, Андре, Тарани и Виктор потратили целых три дня только на то, чтобы найти упоминание о нём! И лишь спустя неделю Гермиона случайно узнала, что заклятие применили к одной команде авроров, которая сильно пострадала.
Говорить с Роном о его работе она не могла, но тратила все силы на то, чтобы найти контрзаклинание. А уж если Гермиона бралась за дело, то оно сразу двигалась с мертвой точки. Это стало личным делом, особенно когда день за днем Рон приходил домой полумертвый, отдалённый, совсем чужой и с постоянным выражением вины на лице.
Прости меня, Гермиона, не знаю, сможешь ли ты простить меня, не поднимая глаз, бормотал он.
Жестокость заклинания была в том, что оно действовало постепенно, изменяя и разрушая сознание. В лаборатории они прозвали это заклинание «дементором», потому что мозг начинал отрицать все положительные эмоции и ввергал человека в депрессию, концом которой со временем могло стать изменение личности и даже самоубийство. Несчастный мог ходить во сне, непрерывно плакать и винить себя во всех грехах. К счастью, у Рона симптомы были не такими серьезными, поэтому Гермиона была уверена напрямую к нему это заклинание не применяли. Вероятно, оно лишь слегка затронуло его, и эффект оказался не столь сильным. Но у Рона были приступы депрессии. Гермиона видела, как он опускал голову на руки и словно погружался в сон. В такие минуты ей казалось, что её любимый далеко настолько отрешенным он выглядел.
Выскочив из лифта, она понеслась к больничным палатам для авроров, где надеялась увидеть Миллса. Она впервые была в лазарете и не сразу нашла его кабинет. Конечно, влетать без стука невежливо, но тут уж не до приличий! К её большому разочарованию, кабинет начальника был пуст, а на столе красовалась куча неразобранных бумаг. Гермиона тихо возмутилась: нельзя оставлять бумаги на столе в открытом кабинете! Она подумала, не напомнить ли Миллсу об этом, но решила, что не стоит нарушать субординацию.
Гермиона села на стул и расправила на коленях принесённый пергамент, исписанный мелкими буквами.
Можно было перевести дух и собраться с мыслями. Погрузившись в записи, она не сразу заметила, что за стеной кабинета раздавались странные звуки, но потом в страхе потянулась за палочкой ей послышался шёпот и всхлипы. Нет, опасности не может быть в центре министерства, в лазарете для авроров были, вероятно, пострадавшие маги. И тут кровь ударила ей в голову ритмичные стоны за стеной совершенно точно напоминали звуки нет, не страдания, а сексуального возбуждения. Послушав еще минуту, Гермиона не сомневалась за небольшой боковой дверью, почти не заметной из-за шкафа, двое занимались любовью. И получали от этого, по-видимому, большое удовольствие. Гермиона покраснела и встала, чтобы уйти ей стало неловко быть свидетельницей чего-то личного, не предназначенного для её ушей, пусть даже и происходящего за стеной. Неужели мистер Миллс мог позволить себе такое? Вряд ли его жена пришла к нему в кабинет в рабочий день, чтобы разнообразить свою сексуальную жизнь. И Гермионе стало очень стыдно за него и жалко его жену, милую, совсем ещё не старую женщину.