Уже уходишь? Реддл в одних пижамных штанах торопливо сбежал по лестнице вниз.
Не хотела будить тебя, с улыбкой ответила Джинни, поправляя юбку. Она уже полностью оделась, и, спустись Том парой минут позже, ей бы удалось уйти незамеченной.
Может, хоть позавтракаем? с надеждой спросил он.
Я не хочу. Мне правда надо уже идти. Мама будет волноваться.
Собираешься скрыться в лабиринте города, жестокая моя Ариадна? Том сел на самую нижнюю ступеньку, облокачиваясь на колени.
Да какая из меня Ариадна. Джинни фыркнула. Она подумала, что сама себя не может вывести из этого лабиринта, не то что кого-то другого. Джинни устала бороться с собой. Ей хотелось уже уйти и больше не рвать сердце ни себе, ни Тому.
Крэбб Я сам отвезу тебя. Дай только накину на себя что-нибудь.
Не нужно, Том. Правда Джинни подошла к нему и протянула руку. Он встал, нависая над ней. Она обняла его за талию, прижимаясь к его груди. Сердце гулко колотилось о рёбра под её ухом. Я уже вызвала такси.
Значит, не передумала? спросил Реддл, провожая Джинни до двери. Она лишь грустно качнула головой.
Я рада была познакомиться с тобой, Том!
Джинни провела рукой по его всегда гладко выбритой щеке и впервые ощутила под пальцами щетину, отросшую за ночь. Как бы она хотела видеть его такого в одних пижамных штанах, с голой грудью и всклокоченными волосами. Не идеальным убийственно красивым незнакомцем, а домашним и родным.
Я тоже, Джинни.
Она не хотела уходить. Слезы душили её, подбираясь к самому горлу. И тем не менее дрожащим голосом Джинни произнесла:
Что ж прощай! Она потянулась, чтобы поцеловать его в щёку, и Том до боли сжал её плечи.
Пока!
Но, к сожалению, некоторым вещам не суждено сбыться. Джинни повернулась и пошла в сторону лифтов, чувствуя лопатками его провожающий замерший взгляд.
Глава 5
Я даровал тебе слух, я даровал тебе свой слух
услышь же меня!
Ежели не возненавидишь себя, себя не полюбишь.
Я твой лабиринт...
Лорд Волдеморт: Идеальной любви не существует. Людей вообще очень сложно любить с их манипуляциями, ложью и недомолвками, жаждой наживы, злобой. Поверь мне, я знаю, о чём говорю.
Холихедская гарпия: Ничего не желаю слышать! Парень, про которого я тебе говорила, он идеальный. :)
ЛВ: Едва ли, если он до сих пор не разглядел такую девушку, как ты.
ХГ: У него просто зрение плохое. Минус три или четыре, кажется.
ЛВ: Ещё и очкарик. :Р
ХГ: Какое-то у тебя сегодня декадентское настроение, не находишь?
ЛВ: Осень, так её за ногу Лучше уж быстрее бы весна началась.
Джинни шла в толпе выходящих из метро, поправляя ещё с утра отглаженную, а в давке в вагоне уже изрядно помятую блузу. Если бы не убийственный лондонский трафик, Джин бы уже давно подумала о машине. Весеннее солнце выбиралось из-за быстро летящих облаков, а потом снова заходило, то погружая город в прохладную тень, то ласково осеняя лицо. Ветер путал тяжёлые густые волосы Джин,
и ей то и дело проходилось отбрасывать их от лица.
В Баттерси , где она жила, съехав от родителей, мешалось множество архитектурных стилей: современные здания из стекла и стали соседствовали с уютными викторианскими строениями, знакомыми каждому жителю и гостю Лондона. Это был ближайший район от Сити, который Джинни могла себе позволить на небольшую зарплату начинающего спортивного обозревателя. И близость её квартирки к метро делала Джин, наконец, относительно независимой от городского движения.
Спешить домой не хотелось. Её там, как и всегда, никто не ждал. Хозяйка квартиры, которую снимала Джин, не разрешала завести даже кота.
С тех пор, как ранним утром Джинни покинула Тома Реддла или Том Реддл покинул её? прошло уже больше двух лет. С Гарри она рассталась вскоре после этого, Джинни не собиралась его обманывать. И более того, она наконец поняла, что окончательно разлюбила парня. В конце концов, когда из своего первобытного мрака улыбается танцующий бог, Тесею ничего не остаётся, как только поднять паруса и уплывать прочь.
«Но, если я люблю, я не хочу сострадать, мне опостылело моё сострадание»
Когда Джинни встретила Реддла, она почувствовала, будто столкнулась с самой жизнью необузданной, роковой, пьянящей; страстью, идущей из самых недр природы, возвращающей к гармонии мира и единству всего со всем. Всё аполлоническое, окутывающее её жизнь до этого лишь «прекрасной кажимостью сновиденческих миров» и позволяющее мириться с окружающим, весь порядок, спокойствие хотелось отринуть, начертать на листах бумаги и отдать ветру. Освободиться.
Дионисийское и аполлоническое схлестнулось, переплелось перед глазами у Джинни, словно в древнегреческой трагедии , а потом вновь рассыпалось разрозненными фрагментами, мириадами павших звёзд. А улыбка Диониса мелькнула и скрылась, как непостоянное весеннее солнце.
После этого Джинни так и не удалось завести новых отношений. Ни с Майклом милым светлоглазым парнем с экономического факультета, ни с Дином мулатом с обалденной спортивной фигурой, с которым её познакомили друзья. Ни с одним из них не вышло больше пары свиданий. Оба раза закончились на какой-то оборванной, истерично взвизгнувшей ноте, и Дин, и Майкл бросили Джинни, практически не дав никаких объяснений. Джин начала всерьёз опасаться, что с ней что-то не так.