Ну как? Понравилось? она вздрогнула от вопроса и подавила в себе желание заплакать.
А потом поняла, что бессмысленно она и так уже плачет.
Отпустите, я никому не расскажу, пожалуйста
На его лице медленно проступило удовольствие, и Гермиона пожалела, что произнесла вслух эту фразу. Никто ее не отпустит, она останется тут, пока
Пока ее не найдет Рон. А найдет ли? Гермиона сама заблудилась среди одинаковых улиц, а теперь и подавно не найдет дорогу, даже если выберется.
Яркой вспышкой полыхнула мысль об аппарации, но палочки такой сейчас нужной у нее не было. И почему Гермиона не сообразила аппарировать, когда поняла, что потеряла ориентиры?
Идиотка.
Она останется здесь, пока ее тело не вынесут под тяжелыми взглядами Рона.
А Гарри будет винить себя, ведь это он попросил их сюда приехать.
А она умерла, понимаешь? Она служила нашему Лорду и умерла! Гермиона вся сжалась под негодующим голосом Кэрроу. Она учила грязнокворок грязнокровок их месту в мире. Вы вы все, тащите нас в помойную яму, предлагаете дружить с грязными магглами, ездите на их автобусах
Кэрроу заговаривался и терял нить своих рассуждений, Гермионе даже показалось, что он вымучивает из себя слова, что на самом деле ему и сказать-то нечего. Но, наверное, пытать без слов не так приятно.
Кциору, грязнокровка!
Гермиона смотрела на него, широко распахнув глаза от страха и непонимания.
Тьфу, драный Мерлин, круцио!
Вместо боли в пыльную, пустую комнату ворвался серебристый терьер и сердитым голосом Рона осведомился:
«Ты где?»
И исчез под покатившиеся из глаз слезы Гермионы.
Наступила тишина, шуршащая по углам лапками маленьких паучков, а Кэрроу все так же странно улыбался
на половину лица. Вторая половина улыбнулась чуть позже.
Это твой дружок, да? Ждет тебя, ищет, да? Хочешь к муне?
Гермиону трясло, и она не могла оторвать взгляд от Кэрроу. Его лицо так страшно перекосило, что он стал похож на безумца.
Ч... что? Что хочу?
К дружку! рявкнул он. Круцио, грязнокворка!
На этот раз заклинание сработало, и иглы вновь впились в ее тело, Гермиона завыла, задергалась в путах, закричала, срывая горло от нестерпимой боли. Ей казалось, что с нее сдирают кожу и вытягивают жилы медленно, чтобы она успела прочувствовать каждый грамм боли. Мед-лен-но. Еще мед-лен-не-е.
Она потеряла сознание.
А когда очнулась трясущаяся, он все еще стоял над ней и безумно улыбался на половину лица, вторая половина, кажется, выражала брезгливость.
Хошеч к своему дружку? Я могу отпустить тебя. Империо!
И покачнулся, чуть не подмяв под себя враз опустошенную Гермиону.
Внезапная легкость и даже эйфория полностью захватили сознание Гермионы. Боли не осталось, желания сопротивляться отвратительному, мерзко улыбающемуся Кэрроу тоже.
Чей это был Патронус? проскрипел голос Кэрроу.
Рона Уизли, послушно ответила Гермиона каким-то чужим, отрешенным тоном.
Кэрроу разразился надсадным хриплым смехом, задрав голову вверх.
Встань на ноги и к двери! прозвучала команда, и веревки мягко спали с ее рук.
Она тяжело поднялась на ноги и неуверенной пошатывающейся походкой направилась к входной двери, которую, словно издеваясь, уже открыл и теперь придерживал Кэрроу. В голове эхом звучал его хриплый голос: «Ты должна привести сюда Уизли, грязнокровка. И смотри не заблудись снова. Сейчас ты пойдешь прямо, через два дома налево, пройдешь еще четыре дома, повернешь направо, затем через один дом еще направо, и еще через полмили окажешься на главной улице около зеленого дома. Найдешь своего дружка и той же дорогой вернешься обратно. Я жду с нетерпением вашего возвращения. Тебе понравится, как я буду убивать Уизли, обещаю».
Выйдя на улицу и сделав после затхлого и невероятно тяжелого воздуха старого дома, в котором ее держал Кэрроу, глоток свежего воздуха, Гермиона почувствовала, как к ней постепенно возвращаются силы. Она делала шаг за шагом, ровно так, как ей указал Кэрроу, вполголоса повторяя себе:
Прямо, налево, потом направо Надо найти и привести Рона. Мне понравится.
Следовать указаниям было легко и приятно, это доставляло настоящую радость. И только где-то на задворках сознания тонким, едва слышным шепотом звучало что-то странно неприятное для Гермионы: «Рон умрет. Ты приведешь его на смерть. Нельзя!». Она мотала головой, отгоняя эту мысль, и возвращалась к проговариванию вслух своего маршрута.
«Тебе понравится, как я буду убивать Уизли, обещаю», снова эхом отдалось в голове, и снова эти слова резанули по сердцу, как ножом по коже.
«Мне не понравится, это мой родной Рон, он не должен умирать», опять появилась мысль, не принесшая ни капли радости и эйфории. Это сбивало и едва не заставляло остановиться и никуда не идти.
«Ты должна привести сюда Уизли, грязнокровка», звучал голос Кэрроу в ушах, и Гермиона еще стремительнее шагала вперед, не забывая считать дома, чтобы не ошибиться поворотом.
От быстрой ходьбы начало сбиваться дыхание никакая эйфория не могла полностью убрать усталость и слабость после пережитого ужаса. Легкость постепенно начала исчезать из сознания, голова казалась очень тяжелой, и мысли стали тягучими и липкими, словно патока.