Белла не привыкла играть в кошки-мышки, её противники всегда выходили с ней один на один, с гордо поднятой головой, и дуэль шла по всем правилам. А этот мальчишка чхать он хотел на Дуэльный кодекс!
Ещё заклинание! Ещё! Пыль висела в воздухе, переливаясь на солнце, бликуя, мешая взгляду. Белла пыталась ориентироваться на звук, но при всех своих пируэтах мальчишка оставался почти бесшумным: она не слышала его шагов.
А потом палочка резко вылетела из её рук, подчинившись невербальному Экспеллиармусу Люпина.
Что вы тут устроили?! у тётушки Вальбурги, которая появилась на крыльце дома, был поистине громогласный голос.
Она произнесла заклинание, и пыль улеглась, обнажив взгляду раскуроченный задний двор и запыхавшихся, потных Беллу и Ремуса. В руках последнего были две палочки, что сразу же делало его виноватым.
Ремус. Лайелл. Люпин, выплёвывала по одному слову Вальбурга. Тебя приняли в этом доме, несмотря на то, что, будь моя воля, я бы тебя на порог не пустила. Сириус крадёт для тебя книги из библиотеки, которые я, опять же, запрещала даже показывать полукровке. Моя снисходительная племянница позволила тебе находиться с ней во дворе, пока она занимается. И вот как ты нам отплатил?! Вальбурга перешла почти на визг, обводя рукой задний двор.
Трава была взрыта косыми заклинаниями и торчала клочками, дуб, под которым любил сидеть Ремус, весь исполосован, крупной ветки нет, потому что она валялась, трансфигурированная в щит, от которого теперь остались лишь щепки, пыль легла на все поверхности: садовый гарнитур был покрыт толстым слоем, а книга, из-за которой и начался весь конфликт, так и лежала закрытой.
Я приношу вам свои глубочайшие извинения, леди Блэк, миссис Лестрейндж, склонился, извиняясь, Ремус. Дайте мне несколько часов, и я всё исправлю.
Белла только хмыкнула, подошла к нему, выдернула свою палочку и направилась в дом,
поправляя сбитые кудри.
Леди Вальбурга тоже не питала иллюзий, что мальчишка справится со взваленной на себя задачей, но не стала отговаривать. Пусть отрабатывает крышу над головой!
Позже в этот день Белла лениво сидела на подоконнике своей спальни, расчесывая мокрые после душа кудри и наблюдая, как Люпин работает. Тот уже собрал весь мусор, оставшийся после их так называемой дуэли, и он аккуратно догорал на каменной дорожке, пока Ремус орудовал трансфигурированной лопатой, пытаясь привести двор в порядок. Летний день был жарким, так что через десять минут таких упражнений Люпин снял рубашку, и Белла поняла, почему того не волновал шрам на щеке.
Все тело Ремуса было покрыто шрамами: длинные и короткие, широкие и узкие; белые нити когда-то кровоточивших ран опоясывали весь его торс, и Белла поймала себя на мысли, что она хочет знать, откуда у него эти шрамы. Где шестнадцатилетний мальчишка мог обзавестись таким их количеством?!
Но расcпросы были последним, что Белла собиралась сейчас делать с Люпином. Первым делом она должна была утереть ему нос. Как он смог победить её, да ещё и заклинанием первого курса?! Унизительное поражение не давало Белле покоя, и она в сердцах сплюнула в окно, жалея, что Люпин был далеко и плевок не попал ему на голову.
На следующий день лужайка выглядела почти как новая. Тут и там попадались залысины, но Ремус уверенно заявлял, что там скоро вновь прорастет трава куда денется. Белла даже не пыталась делать вид, что её хоть сколько-то интересует судьба газона, молча уткнувшись в книгу, которую ей любезно открыл Люпин. Проклятый мальчишка! В каждой бочке затычка!
Но в этот день он, как назло, решил не докучать Белатрикс, а вместо этого закрылся в комнате с Сириусом, который соизволил вернуться домой. И по какой-то неведомой ей причине Белла на протяжении всего дня невольно оборачивалась, ища взглядом назойливого Люпина.
Он не вышел в сад на следующий день, и через день. Белла не видела проклятого гриффиндорца целых три дня. Дурацкая книга оставалась закрытой, и Белла начинала терять терпение. Все проклятия, что она помнила, она уже отработала, а сиротливая закладка по центру книги не давала ей покоя, потому что внутри фолианта были новые знания. Которые она не сможет получить, пока не явится Люпин. Ох, как это её раздражало!
Он явился на четвертый день, ещё более бледный и болезненный, чем обычно. И вновь сидел под дубом с той злосчастной книгой, словно и не вставал с этого места.
И где тебя гиппогрифы носили?! возмущённо нависла над ним Белла, уперев руки в бока.
Ремус поднял на неё взгляд и впервые за всё это время посмотрел ей в глаза.
Вы соскучились по мне, миссис Лестрейндж? вместо ответа сказал он. В его взгляде была насмешка, а этого Белла стерпеть не могла.
Не задирай нос, щенок, выплюнула она. Одна нечестная победа ещё ничего не значит!
В таком случае вы простите меня, если я встану, чтобы мне не приходилось задирать нос, смотря на вас? с мягкой улыбкой спросил Ремус, плавным движением вставая.
Белла никогда не была высокой, так что даже шестнадцатилетний мальчишка почти на голову выше её, и сейчас, когда он стоял так близко к ней, уже ей пришлось поднимать голову, чтобы посмотреть ему в лицо.