Не выдержав, поднялась Катя и шагнула вперед, встав прямо перед Михой, меленькая, хрупкая и отважная. Она уперла кулаки в бока и проговорила с напором:
Не чего, а кого! Детей зачинать, вот кого! Нюхач он. Чего не понятного? Такое учуять можно только с очень чутким носом.
Пока Миха переваривал услышанное, Катя обернулась ко мне и протянула руку с раскрытой ладонью:
Ну что, будем полностью знакомы, Мечников. Катерина Ковалевская, человек с геном-мутантом. Острый слух. А Миха механик. Он чувствует машины и аппараты.
Я пожал мягкую и теплую ладонь Кати, и проговорил:
Очень приятно. Осталось выяснить, что от всех нас нужно Алексею Лютецкому.
Она мне так широко и лучезарно улыбнулась, что я как дурак улыбнулся в ответ. Но паузу прервал Миха.
Ну, ты это, извиняй тогда, сказал он все еще хмуро, но теперь с озадаченностью. Только у нас есть проблема понасущнее.
Что опять? вздохнул я.
Миха кивнул на баллоны и проговорил:
Газ кончается.
Глава 16
В непогоду садимся, с какой-то злой радостью крикнул Миха, накручивая веревку на крючок под конструкцией рычагов.
Ткань шара скрипела и трещала. Миха отдавал команды, дергал рычаги, тянул за канаты и время от времени сбрасывал баллоны и мешки с песком, чтобы стабилизировать снижение. Но оно все равно выходило быстрым, и когда земля, а вовсе не песок, замелькала под нами бурыми, серыми и зеленоватыми полосками, он прокричал, хватаясь за канат:
Держитесь! Будет жестко.
Мы с Катей разом ухватились за веревки, я притянул ее к себе на случай, если опять вывалится. Хотя здесь уже не высоко, но свалиться на борт в движении тоже приятного мало. Ветер свистел в ушах и нес корзину над скудной, растительностью. То, что она здесь в свободном доступе, уже удивительно. Нам утверждали, что зеленые растения есть только в градах и там куда дотянулись когти Оазис-Техно. Впрочем, не исключено, что лапы Лютецкого побывали и здесь.
Приготовьтесь к удару! прокричал Миха.
Земля приближалась стремительно и мелькала внизу ухабами, небольшими зарослями чего-то, что пока не могу разглядеть. Впереди завиднелось обширное пространство без зарослей, но с камнями и зеленым ковриком. Туда и понес нас ветер.
Сейчас! крикнул Миха.
В дно корзины мощно ударило, нас подкинуло, и только благодаря веревкам не выкинуло из нее. Катя закричала, Миха загоготал в запале ретивой ярости, а я сцепил зубы. Ветер продолжил тащить шар, а вместе с ним нас в корзине. Переплетённые веревки в некоторых местах растрепались, кое-где образовались прорехи и в них вывалилась часть мешков с песком.
Долго еще? крикнул я Михе.
Тот накрутил на кисть часть каната и уперся стопами в стенку и пол корзины.
Не знаю! отозвался он. Пока дует ветер, нас будет нести!
Швора!
Ага! согласился детина.
Надо прыгать! скомандовал я. Кто знает, куда она занесет!
На что Миха ответил:
Дальше вон тех камней не унесет.
Повернув
голову, я обнаружил, что корзину тащит на невысокие, но растянутые в ширину руины.
Врежемся! с тревогой прокричал я.
Миха кивнул.
Скорость падает! Авось пронесет!
Набрав воздуха, я собрался напомнить, что уповать на «авось» сомнительное дело, но заметил, что скорость в самом деле снизилась. Причем настолько, что вполне можно разглядеть, что за зелень тут растет.
Папоротники! крикнул я.
А? не понял Миха.
Руины приблизились, до них метров десять. Несмотря на значительное замедление, корзина все же хлопнулась в высокий парапет перед стеной, сплошь поросшей мхом. Нас тряхнуло, я вовремя успел поймать Катю, которую по инерции чуть не впечатало в мох. Аэростат остановился, оболочка опустилась рядом, шевелясь и местами вспухая. Но воздуха для движения уже недостаточно. Корзину при этом перекособочило и она застыла под углом, опершись на парапет.
Я поглядел по сторонам и повторил:
Говорю, папоротники. Вокруг посмотри.
Ноздри приятно щекотал сочный запах, зелени и влаги, я непроизвольно облизал губы. Мне известно, что папоротники не едят. Вернее, существовали какие-то виды, которые надо вымачивать, вываривать и как-то еще обрабатывать. Но меня на этаже обучения предостерегали, что для человека они ядовиты, хоть и пахнут приятно.
Миха вытащил руку из веревочного захвата и с громким «фух», стал вылезать из корзины.
Ух ты! выдохнул он, наконец оглядевшись. Это чё? Зелень?
Помогая выбраться из корзины Кате, я покивал.
Самая что ни есть. Надо же. Растет сама, а не на зеленых фермах.
Офонареть! впечатлился Миха, спрыгивая в остролистную траву, из которой торчат стебли с длинными, пушистыми колбочками.
К одной такой он наклонился и потрогал.
Мягкая и жесткая одновременно. Это папоротник?
Катю я уже спустил и поставил рядом в траву, теперь она тоже во все глаза таращится на зеленые растения, рот раскрыт, как у малого дитя перед фокусником. Я к зелени привык, все же в Красном граде полно зеленых ферм, а я туда наведывался не раз. Но Миха всю жизнь прожил на козьей ферме, Катя в «Медном ковчеге», а там только песок, перекати-поле и разные колючки. А в свой подвал предусмотрительный Никифор их, очевидно, не пускал. Удивительно другое растения и правда здесь растут без участия человека.