Я молчал и думал. Конечно же капсулу мне подложил Никифор, никто, кроме него, не выловил бы пчеломатку из улья и не поместил вместе с другими пчелами в артефакт. Хитрый дед. Он прекрасно понимал, что я взвалю на себя этот груз, если не будет выбора. Вот он мне его и не оставил. Ясности это не добавляет: куда идти, где искать эту землю обетованную, о которой грезит старик квест на миллион рубов.
Миха все еще очумело глазел на сокровище в голубой капсуле. Вытерев нос от песчаной пыли, он проговорил:
Так, Катя, я что-то не понял. Ты что ли знала?
О чем? не поняла девушка, переведя взгляд сперва на меня, затем обратно на пчел.
Ну как, возмутился детина. О пчелах. Откуда они у него? Если скажешь, что из Оазис-Техно, я к шутам выпрыгну из вагона.
Охнув, Катя распахнула глаза, видимо решив, что Миха и правда сиганет, даже без Оазис-Техно. Откуда ей знать, что это даже не манипуляция, а фигура речи для придания драматичности моменту.
Пришлось покачать головой и взять слово.
Никифор дал, коротко сказал я. У него в подполье ферма. Была.
Да ладно! не поверил Миха. Катя, ты и про это знала?
Ее молчание прозвучало красноречивее слов, Миха с негодующим цоканьем шлепнул себя массивными ладонями по бедрам и пробасил:
Ну здорово. Все всё знают, а я как обычно.
Никифор держал улей в тайне и не разбалтывал всем подряд, заметил я и осторожно убрал капсулу обратно в рюкзак, уложив его между сменным бельем, чтобы улучшить амортизацию.
Покраснев, как сушеный помидор, который нервно грызет, Миха огрызнулся:
Ты слова-то выбирай, Мечников. Я не «все подряд», я его с детства знаю.
Это не значит, что ты бы не проболтался кому-нибудь, произнес я спокойно.
На это Миха вскочил, будто ему в зад воткнулась верблюжья колючка, он с шумом проглотил остатки помидора и сжал кулаки, прогудев мрачно:
Охренел? Думаешь, я трепло? А ну иди сюда, сейчас разберемся, кто тут трепло!
Биться с Михой я не собирался, тем более после погони, когда отдохнуть бы и подкопить
сил, потому как теперь придется крепко переиначить все планы. Но тот стоит и бычит лоб, будто собирается боднуть, именно так делают молодые бычки на фермах Алексея Лютецкого. Пришлось подняться и, выпрямившись, сказать:
Успокойся. Я не хочу конфликта.
Чего-то не верится, отозвался Миха.
Один раз я тебя уже скрутил, напомнил я. Ну серьезно, Миха. Я ж не чтоб обидеть тебе говорю. А чтобы объяснить поведение Никифора. Он трясся над своей подземкой. Потому и не сказал.
Покривившись, Миха фыркнул, все так же хмуря брови:
А тебе, значит, сказал. Ты, значит, у нас надежный и проверенный. Признавайся украл?
Я покачал головой.
Я отказывался. Но Никифор убежден, что я смогу отнести пчеломатку в какие-то живые земли на севере. Это полный бред. Но теперь у меня на руках пчела, и надо что-то думать.
Судя по движениям мышц на лице детины доверия мои слова у него не вызвали, он шагнул вперед, сжав кулаки так, что побелели костяшки, и проговорил с угрозой:
Ага, прям я так и поверил. Нашел дурака. Тебе он вот так взял, и отдал пчелу. Почему Никифор мне ее не отдал?
Чуть согнувшись для броска, Миха поднял кулаки, от него пахнуло кортизолом и другими гормонами, которые говорят еще секунда, и здоровенный кулак полетит мне в лицо. Но я успею увернуться. Впрочем мои мышцы тоже налились кровью, готовые к драке, которая сейчас вообще не к месту.
Чем бы она закончилась, можно только прикидывать, но драка так и не началась благодаря Кате, которая вскочила и шагнула между нами.
Миха! выдохнула она, выпрямив спину, как отличница на экзамене этажа обучения. Ты серьезно? Ты? Донести пчеломатку в живые земли? Да тебе коз доверить нельзя, все разбредаются! А тут последняя в мире пчеломатка! Никифор нашел подходящего человека и доверил ему это. Я лично все видела.
Обернувшись, Катя виновато улыбнулась и робко пожала плечами, проговорив:
Я подслушивала, когда Никифор тебе показывал зеленую ферму и улей. Она снова обернулась к Михе, которой немного осунулся, плечи обмякли. Ты хороший человек, Миха, но ты ж как большой ребенок. Сильный, добрый и прямолинейный. И сболтнуть ты мог не со зла, а из соображений чести и порядка. Понимаешь? Успокойтесь оба, а? Еще нам друг с другом не хватало ссориться.
Удивительно, как иногда хрупкая женщина может помахать крылышками и потушить океан огня. Обычно я просто отодвигал девушку за спину, чтобы не мешала и не пострадала, а сам разбирался с проблемой. Но Катю Миха не обидел бы, по лицу видно.
Еще пол минуты мы стояли, как два барана и пучили друг на друга глаза, а хрупкая Катя героически разделяла эти два метра между. Если детина и правда не слишком умный и все же ломанется в атаку, я успею оттолкнуть девушку и принять бой. Слева в углу как раз мягкие чемоданы.
Наконец Миха шумно выдохнул, грудь его опала, а сам детина развернулся и ушел в дальний угол вагона, где сел нахохлившись, как цыпленок. Катя послала мне извиняющий взгляд и поплелась к Михе. Опустившись рядом, она что-то стала ему говорить, а я вернулся к рюкзаку, в котором лежит ценность всего мира.
В голове после погони звенело, на зубах хрустел песок, а язык все еще царапал небо. Найдя в рюкзаке баклажку, я напился и поставил ее рядом. Катя из угла робко покосилась на нее, я молча кивнул и откинулся головой на чемодан, прикрыв глаза. Пульс успокаиваться не торопится, но уже не такой бешеный, как на дрезине, и я даже смог минут на пять отключиться.