А девочка лежала и слушала.
Я люблю тебя, сказала она.
Койотиха пела не останавливаясь.
Солнце закатилось за последний овраг, оставив над холмами на западе зеленоватый отсвет.
Койотиха перестала петь, принюхалась и проговорила:
Эге! Вот и обед. Встала, побрела по ложбинке и тихо позвала:
Иди сюда.
Напряженно кристаллы страха еще не выветрились из тела девочка встала и пошла к Койотихе. Справа вдоль холма шла одна из тех линий, изгородь. Девочка не смотрела в ту сторону. Все в порядке. Они были снаружи.
Посмотри-ка!
Копченая рыба, целый лосось лежал на подстилке из кедровой коры.
Жертвоприношение, будь я проклята! Койотиха была настолько потрясена, что даже не выругалась. Сколько лет не видела ничего подобного! Думала, они все забыли!
Жертвоприношение кому?
Мне! Кому еще? Ты только взгляни!
Девочка смотрела на рыбу с сомнением.
Пахнет странно.
Чем?
Горелым.
Она же копченая, дурочка! Давай есть.
Я не голодна.
Ну хорошо. В конце концов, это не твоя рыба. Моя. Это мне принесли жертву. Эй вы, люди! Койотиха вас благодарит! Продолжайте в том же духе, и, может, я тоже сделаю что-нибудь для вас!
Не кричи, не кричи, ма! Они же совсем близко.
Это мой народ, горделиво сказала Койотиха и уселась, скрестив ноги. Оторвала большой кусок рыбины и принялась есть.
В чистом небе сияла Вечерняя звезда, словно глубокое прозрачное озеро. Между двумя холмами стояло, как туман, тусклое зарево. Девочка отвернулась от него и снова посмотрела на звезду.
Ох, простонала Койотиха. Вот дерьмо.
Что случилось?
Не стоило это есть, сказала Койотиха, обхватила себя руками и начала дрожать, стонать, задыхаться, потом глаза ее выкатились, длинные руки и ноги заходили ходуном, между стиснутых зубов выступила пена. Тело страшно изогнулось, девочка попыталась удержать Койотиху неистовые судороги отбросили ее в сторону. Она подползла и снова обхватила тело Койотихи, а та все билась в судорогах, извивалась, дрожала и наконец затихла.
К восходу луны тело остыло. До этого времени под желтовато-коричневым мехом сохранялось столько тепла, что девочка думала: может, она еще жива, может, если держать ее, сохранять в ней тепло, она выздоровеет. И крепко обнимала ее, стараясь не смотреть на отвисшие черные губы, на белые выкаченные глаза. Но когда холод вестник смерти проступил сквозь мех, опустила на землю легкое окоченевшее тело.
Она выкопала неглубокую яму в песчаном дне ложбины. Народ Койотихи не хоронит своих мертвецов, девочка это знала. Но ее народ хоронит. Она перенесла маленькое тело в яму, уложила и прикрыла своим пестрым, голубым с белым, головным платком. Платка не хватило: четыре окоченевшие лапы торчали наружу. Она засыпала тело песком, камнями и полынью, вцепившейся корнями в камни. Потом пошла туда, где на куске коры лежала рыба, и завалила отраву землей и камнями. Потом выпрямилась и пошла, ни разу не обернувшись назад.
На вершине холма девочка остановилась и посмотрела на туманное свечение города за лощиной, в промежутке между холмами.
Надеюсь, вы все умрете в мучениях, произнесла она вслух.
Повернулась и пошла вниз, в пустыню.
Я не плачу, сказала девочка.
Никто из нас не плачет, ответила Синица. Теперь пойдем со мной. Пойдем к Бабушке.
Это был подземный дом, очень большой и темный, и посредине его за ткацким станком сидела Бабушка. Она ткала ковер или одеяло из холмов, черного дождя и белого дождя, вплетая туда молнии. Говоря, она не переставала ткать.
Здравствуй, Синица, здравствуй, Новенькая.
Здравствуй, Бабушка, почтительно поздоровалась Синица.
Девочка сказала:
Я не из них.
Бабушка взглянула на нее глаза у нее были маленькие и тусклые. Улыбнулась и вновь принялась ткать. Челнок проходил сквозь нити основы.
Значит, Старенькая, ответила Бабушка. Тебе лучше вернуться назад, внучка. Туда, где ты жила.
Я жила с Койотихой. Она умерла. Они ее убили.
Не беспокойся о Койотихе, сказала Бабушка, чуть усмехнувшись. Ее то и дело убивают.
Девочка молчала, наблюдая за бесконечной работой.
Значит, я я могу пойти домой в ее дом?
Не думаю, что это поможет, сказала Бабушка. Как по-твоему, Синица?
Синица покачала головой.
Там, должно быть, сейчас темно, пусто И блохи Ты выпала из времени своего народа к нам; но кажется мне, Койотиха хотела отвести тебя назад, понимаешь? Как умела. Если ты вернешься сейчас, еще сможешь жить с ними. Разве твой отец не там?
Девочка кивнула.
Они тебя ищут.
Правда?
Да. С той минуты, как ты упала с неба. Мужчина разбился, но тебя не нашли. И все еще ищут.
Так им и надо, сказала девочка. Так им всем и надо. Закрыла лицо руками и принялась рыдать отчаянно, без слез.
Подойди ко мне, внученька, сказала Паучиха. Не надо бояться. Там ты сумеешь жить хорошо. Знаешь, я тоже там буду. В твоих снах, в мыслях, в темных углах подвала. Не убивай меня, не то я напущу дождь,
Я буду прилетать, а ты выращивай для меня сады, сказала Синица.
Девочка сдерживала дыхание и сжимала кулаки, пока рыдания не утихли и ей не удалось выговорить: