Илль подняла руку с бокалом. Полный, он был тяжел, и ей пришлось обхватить его двумя руками, черными руками с длинными тонкими пальцами.
За джиннов, которые умели благодарить своих спасителей, сказала она мягко, без всякого вызова. Так, словно напоминала мне о чем-то очень хорошем, принадлежавшем только нам двоим.
Объяснитесь, по-королевски бросил Лакост.
Мне пришлось во всеуслышанье рассказать о том, как я хотел спихнуть Илль в пропасть. Я умышленно не назвал эту расщелину канавой, чтобы сгустить краски.
Честное слово, надо было! неожиданно перешел на мою сторону Туан. Вероятно, причуды сестры порядком ему надоели.
Вынужден признаться, что не имел бы ничего против, склонил голову Лакост.
Остановка за немногим, резюмировал Джабжа. На дворе еще ночь, и вам остается только исправить ваш промах. Пропасть в десяти шагах.
Не поддавайтесь, вас провоцируют! крикнула Илль. Сами научили меня драться, а теперь хотят продемонстрировать.
Она вскочила на кресло ногами и изогнулась, опираясь на спинку. Кем она была в этот момент ящерицей? Кошкой? Что же это за хищный гибкий зверек, бросающийся на человека и в одно мгновенье перекусывающий ему сонную артерию? Ах, да, соболь. Вороной соболь. По-древнему аскыр.
Я смотрел и ждал, когда она бросится на меня. Я был почти в этом уверен. Я представлял себе, как тонкие пальцы, черные пальцы захлестывают мне шею, но я отрываю ее от себя и
тащу к обрыву, что окружает Хижину, и тут я вспомнил ее, замершую на моих руках с опущенными ресницами Я вздрогнул.
Ага! закричала она. Испугались! И правильно сделали. Эти хвастуны сами не могут со мной справиться, уж разве что вдвоем. А надо было мне тогда бросить вас и не откликаться, пока бы вы не съехали под горку.
И что тогда? полюбопытствовал я.
Ничего. Вы стукнулись бы ногами о противоположную стенку и спокойно выбрались бы. Глубина пропасти там не больше полутора метров.
И вообще, сказал я, зачем вам было меня спасать? Ведь это не входит в ваши обязанности.
Несколько странные представления о задачах и обязанностях персонала спасательной станции, наклонив голову набок, задумчиво заметил Лакост.
Он, кажется, шутил.
Спасательной? переспросил я.
Ну, да, невозмутимо подтвердил он.
Это было здорово придумано. Спасательной?! Нет, вы подумайте спасательной! Я захохотал.
От чего же вы спасаете? Ведь каждый может узнать Нет, молодцы, люди! Люблю здоровый юмор. Спасатели
Все почему-то смотрели в стороны, словно тактично ждали, когда я перестану смеяться. А я не переставал. Уж очень это мне понравилось спасать людей, которые знают, что все равно они не погибнут. Когда-то это называли «мартышкин труд».
А вот что, ребятки, сказал вдруг круглолицый с полотенцем, начихаем-ка мы на законы гостеприимства, возьмем уважаемого гостя под локотки и скинем-ка его со стартовой площадки. Разбиться он, разумеется, разобьется, но что-нибудь да уцелеет. Кусочки соберем придется мне поработать; руки-ноги заменим биоквантовыми протезами, всякие там печенки-селезенки поставим наилучшие, патентованные. Память восстановим почти полностью это я гарантирую, запросим в профилакториуме снимок нейронной структуры А?
Я уже не смеялся.
Слух обеспечим отменный, Джабжа перекинул салфетку через согнутую руку, наклонил голову, ухмыляясь. Зрение острейшее. Обоняние высшей кондиции. Не угодно? И потом живите себе все положенные вам годы с миром, живите поживайте, детей Он быстро глянул в сторону Илль и осекся.
Ладно, сказал он, отставить избиение младенца. Присутствующим ясно, что с горок лучше не падать. Чтобы прожить свои положенные годы, опять свирепый взгляд в мою сторону, по возможности с собственными конечностями. Ну, а о тех, кто по тем или иным причинам не удосужился еще обратиться в Комитет «Овератора», я даже и не говорю для них это совершенно противопоказано, и он снова с минимальной дружелюбностью слишком демонстративной, однако, чтобы быть искренней, глянул на меня.
Свирепость у него была уморительная, и это несколько примирило меня с только что преподанным мне уроком. Да, годы, проведенные в одиночестве, здорово сказываются на психике.
Лакост, видимо, думал о том же:
Вы ведь тот самый механик, который просидел одиннадцать лет на каком-то буе?
Все знают. Я кивнул.
Какого же черта вы молчите? вдруг взорвался Джабжа. В кои-то веки выудишь в горах интересного человека, а ему и в голову не приходит отплатить за гостеприимство. Выкладывайте, что там с вами приключилось.
Этот Джабжа распоряжался, словно он был начальником базы. Милый дворняга. Но я был ему благодарен уже потому, что носик на черноглазой рожице поехал круто вверх, чтобы никто не забывал, кто именно выудил меня, такого интересного, из ледяной могилы.
Я думаю, что в общих чертах вы и сами все знаете, попытался я скромно увильнуть от рассказа.
Рассказывайте же! Ну!
Ишь, какой капризный головастик!
И вдруг светлое лицо Саны встало передо мной. «Не надо Не вспоминай об этом Не теряй на это времени нашего времени»
Эти ребята ждали от меня веселых приключений. Кос-мический вояж с десятилетней остановкой. Тайна рокового буя и искушение святого Антония на современный лад. А для меня это были те, четверо, которые погибли в первые же минуты этих лет и продолжали оставаться со мной до сих пор. Я был виновен перед ними, и ни доводы собственного рассудка, ни воля Саны не могли заставить меня оправдаться или позабыть о них.