Второе «ты» иерархически ниже первого, но при этом равно лирическому герою. У них одинаковый взгляд, одно знание на двоих, они созданы друг для друга, чтобы стать одним целым («Ты одна знаешь, что у Бога нет денег, / Ты одна помнишь, что нет никакого завтра, есть только сейчас»). Таким образом, «ты» третьей строфы это ещё не целостность, но уникальная возможность её.
Последние две строки: «Ты одна знаешь, что у Бога нет денег, / Ты одна помнишь, что нет никакого завтра, есть только сейчас» парадоксальны интенцией фамильярного отношения к сакральному. Этот своего рода бытовизм является средством изображения, если угодно, характеристикой глубины и органичной естественности отношений между героями и отношения каждого из них к Богу. Эта фраза, не являясь прямой библейской цитатой
или реминисценцией, тем не менее, может быть прочитана как аллюзия на весь библейский текст в его живом, народном, не книжном бытовании{206}.
В тексте песни она приобретает особый коммуникативный статус статус крылатого выражения, обладающего убедительностью, но, благодаря косвенной речи, когда право знания «отдаётся» другому, без декларативности и назидательности.
В последней строфе, в сильной позиции песни «ты» вновь без рода, однако оно не равно «ты» из первой строфы оно обогащено семантикой женского «ты» из предыдущей, третьей строфы. Здесь мы имеем классический для Гребенщикова пример омонимии, когда под одним местоимением «ты» подразумевается и Бог, и женщина{207}. Таким образом, две главные темы «онтологическая» и «лирическая» разрешаются через одни и те же образы, образуя нераздельное и в то же время неслиянное целое.
Здесь слышится и отзвук стихотворения А. Тарковского «Первые свидания», строчка из которого «с той стороны зеркального стекла» в своё время дала название песне и одноимённому альбому БГ (1975 1976):
Свиданий наших каждое мгновенье
Мы праздновали, как Богоявленье,
Одни на целом свете. Ты была
Смелей и легче птичьего крыла,
По лестнице, как головокруженье,
Через ступень слетала и вела
Сквозь влажную сирень в свои владенья
С той стороны зеркального стекла.
Когда настала ночь, была мне милость
Дарована; алтарные врата
Отворены, и в темноте светилась
И медленно клонилась нагота.
А в хрустале пульсировали реки,
Дымились горы, брезжили моря,
И ты держала сферу на ладони
Хрустальную, и ты спала на троне,
И боже правый! ты была моя.
Ты пробудилась и преобразила
Вседневный человеческий словарь,
И речь по горло полнозвучной силой
Наполнилась, и слово ты раскрыло
Свой новый смысл и означало: царь.{208}
(Курсив наш. Е. Е.) В выделенных нами образах, актуализируется помещённое в контекст любовных переживаний лирического «я» Божественное начало. Самым сильным из них является образ «царя», в котором контаминируются два значения Бог и «ты»{209}. «Ты» отражается в Божественном{210}. Но БГ не был бы рок-поэтом, если бы в его песне всё было бы так, как у Тарковского книжного поэта, принадлежащего к высокой литературе. Он не просто сакрализует женское «ты» через заглавие альбома он даёт ему имя Лилит. Помещая свой любовный сюжет в конкретный мифологический контекст, связанный с Лилит, БГ придаёт ему полемическую заострённость, бросает вызов культурным, религиозным и социальным стереотипам, что выводит песню за границы любовной лирики. Свойственное БГ и рок-поэзии вообще фрондёрство, находит своё выражение на этот раз в любовном сюжете. Но при этом нельзя не заметить,
что «протест» против ортодоксальной точки зрения, обозначенный в заглавии, уравновешивается посвящением последней песни альбома «По дороге в Дамаск» православному священнику, богослову, его другу о. Георгию Зяблицеву{211}, убитому незадолго до выхода «Лилит». Посвящение вносит в альбом свой контекст, снимающий однозначную категоричность гребенщиковской фронды по отношению к ортодоксии. При этом важно отметить, что автор этой песней замыкает альбом, тем самым выводя её в сильную позицию{212}.
Апостол Федор был дворником в Летнем саду зимой.
Он встретил девушку в длинном пальто, она сказала «Пойдём со мной».
Они шли по морю четырнадцать дней, слева вставала заря.
И теперь они ждут по дороге в Дамаск, когда ты придёшь в себя.
Над Москвой-рекой встает Собачья звезда, но вверх глядеть тебе не с руки.
В марокканских портах ренегаты ислама ждут, когда ты отдашь долги.
По всей Смоленщине нет кокаина это временный кризис сырья.
Ты не узнаешь тех мест, где ты вырос, когда ты придёшь в себя.
Оживление мощей святого битла, вернисаж забытых святынь.
Ты бьёшься о стену с криком «She loves you», но кто здесь помнит латынь?
А песни на музыку белых людей всё звучат, как крик воронья.
Тебе будет нужен гид-переводчик, когда ты придёшь в себя.
А девки всё пляшут по четырнадцать девок в ряд.
И тебе невдомёк, что ты видишь их оттого, что они так хотят.
Спроси у них, отчего их весна мудрей твоего сентября.
Спроси, а то встретишь Святого Петра скорей, чем придёшь в себя.
По дороге в Дамаск неземная тишь, время пошло на слом.
И всё, чего ты ждал, чего ты хотел всё здесь кажется сном.
Лишь далёкий звук одинокой трубы, тот самый, что мучил тебя.
Я сказал тебе всё, что хотел. До встречи, когда ты придёшь в себя (370 371).