Единственная наследница не самого старого, но богатого и весьма близкого ко двору графского рода. Скандалистка. Владелица пары клубов: с сомнительной репутацией но при этом неизменно под завязку набитых столичной золотой молодежью. Звезда светских хроник, о которой ходили самые разные слухи но только лишь слухи: Гижицкая в любой ситуации соскальзывала не только с серьезных неприятностей, но и даже с кончика пера борзописцев. В общем, то, что французы называют femme fatale, роковая женщина.
А еще менталист. Может, не самый сильный в Петербурге, но в десятке уж точно, несмотря на юный возраст.
Тогда, на пляже я сумел выкинуть ее из головы. Бесцеремонно и быстро но все же не настолько, чтобы она не успела пройтись по сознанию неприкрытым эротизмом а то и оставить кое-что на память. Прямо как Золушка туфельку. Против горячих ночных фантазий я ничего не имел: они были уж точно поприятнее той дичи, которая иногда снилась под утро. Какие-то разрушенные дома, песок, ветер Но если Гижицкая засунула себя мне под черепушку насильно пусть идет к черту.
Никто не полезет в мои мозги. Даже красотка с самыми аппетитными полушариями в Питере.
И все же смущало не сколько чужое вмешательство, сколько то, что Гижицкая могла там увидеть чисто гипотетически времени полноценно порыться у меня в голове у нее все-таки не было. Но я почему-то не сомневался: сны не с ее участием, а те, настоящие часть чего-то большего. Важного, другого, забытого, будто стертого из меня кем-то почти всесильным но стертого не до конца.
Я потянулся и посмотрел на свою собственную руку. Левую ту самую, которой я вдруг начал стрелять, писать и держать ложку, прожив на этом свете правшой шестнадцать с половиной лет. Загорелую, огрубевшую и окрепшую от муштры Андрея Георгиевича но все-таки пока слишком слабую, чтобы в полную силу делать то
Что я никогда не умел делать раньше и не мог уметь. К примеру, валить с ног парня чуть ли не вдвое тяжелее или укладывать пулю
в цель с тридцати шагов почти из любого пистолета И почти не тренируясь.
Так не бывает. В неполные семнадцать лет может внезапно проснуться и вспыхнуть свечкой родовой Дар но уж точно не умения, будто принадлежащие кому-то другому. Талант стрелять или бить людям морды достается от природы но его еще надо взращивать, придавать форму
Или не надо?
Я поднялся с кровати и встал перед зеркалом, висевшим у шкафа.
Интересно дело. Мои пальцы коснулись холодной блестящей поверхности. Кто же ты там такой?..
Из утреннего полумрака комнаты на меня смотрел самый обычный парень. Рослый, худощавый, но скорее жилистый, чем просто тощий. Чуть старше своих шестнадцати с половиной лет с виду наверное, из-за уже пробившейся темной поросли вокруг губ и на щеках но уж точно еще не взрослый.
Которому впору было бы интересоваться не книгами из дедовой библиотеки, а чем-то попроще. Развороты комиксов и актрисы в купальниках все еще украшали чуть ли не половину стены над письменным столом и радовали глаз, но уже казались чем-то чужим. Приятным но будто забытым, принадлежавшим тому, кем я был раньше, а не мне-новому.
Новые предпочтения. Новые умения. Новый характер. Ведущая левая рука вместо правой. Странные сны и воспоминания о том, чего со мной никогда не случалось. Интересно, это все сюрпризы или будет еще? И кто хотя бы попробует объяснить, в чем дело?
Уж точно не Бельская с ее маркизом любителем гусиного паштета.
Вздохнув, я включил свет и принялся одеваться. Влез в джинсы, накинул рубашку и закатал рукава. Костюм не на светское мероприятие, но для завтрака в семейном кругу даже если это семья князей Горчаковых вполне сойдет. До того, как Арина Степановна погонит свою малолетнюю гвардию накрывать на стол, еще где-то час, но уж лучше спуститься вниз, чем сидеть здесь под укоризненными взглядами мужиков в цветастых костюмах и киношных красоток.
Саня? Что-то рано.
Костя сидел и читал газету. Не на террасе, где мы обычно едим летом, а ближе к лестнице в гостиной, развалившись в одном из кресел. Он всегда спускался к завтраку раньше остальных но не настолько. Похоже, вообще не ложился сегодня. И, судя по паре пустых чашек из-под кофе на столике рядом и торчащим из-под халата брюкам вернулся в Елизаветино всего час-полтора назад.
Сам ты рано, зевая, отозвался я. Опять в городе задержали?
Опять. Костя вздохнул и отложил газету. Дела государственные, сам понимаешь Про тебя читал вот.
Про меня? Я шагнул поближе, чтобы разглядеть первую полосу. Ага, «Вечерний Петербург». И что там?
Про состоявшуюся какое-то время назад дуэль между двумя отпрысками княжеских родов, имя которых издание упоминать не вправе, усмехнулся Костя. Но намеков столько, что теперь про то, что ты простелил Воронцову колено, в Петербурге не знает разве что неграмотный.
А автор статьи?..
Вернер Е. С. усмехнулся Костя. Знать бы, кто растрепал Ерунда, конечно, но огласка нам не нужна.
Да чтоб этого Вернера. Я уселся в кресло напротив. Деду не показывай, ладно?
Могила. Костя махнул рукой. Ты-то чего ни свет ни заря поднялся? Или опять Штольц?