- Знаешь что? - начал Тео, словно отец, уговаривающий ребенка пойти спать, вместо лишнего часика, который тот хотел провести за игрушками. - Знаешь почему я опоздал?
Агата посмотрела на Теодора вздернув правую бровь, отчего она стала похожа на полумесяц еще отчетливее, чем обычно. Но ничего не сказала.
- Я подумал о тебе. О твоих глазах. И, в общем, вот что. - Тео вытащил из кармана брюк бархатную красную коробочку. Открыв ее и дав некоторое время Агате полюбоваться, он аккуратно взял из обитой белым атласом подушечки золотое кольцо с черным камнем, огромным до неприличия. Агата удивленно раскрыла глаза и вопросительно взглянула на Тео, вытаскивая указательный палец из ручки стаканчика с кофе, поставленного на белоснежную маленькую тарелочку.
- Это агат, - сказал Тео, ожидая, пока Агата стягивала перчатку со своей левой руки. Он взял ее нежную руку в свою. На ее длинных пальцах пианистки с коротко остриженными, удлиненными по своей природной форме, ногтями, наманикюренными красным лаком, не было ни одного кольца, кроме золотого обручального, на безымянном. Тео на него даже не посмотрел. Он надел на ее указательный палец золотое кольцо с агатом и поцеловал ее руку, так нежно и трепетно, словно бы боясь спугнуть бабочку с необычными и ценными крыльями.
- Только ты, Марш, можешь еще меня удивить, - выдохнула Агата, любуясь камнем на своем пальчике.
- Видимо муж не дарит тебе такие подарки? Что, ошиблась, когда замуж выходила? - колко заметил Тео ухмыльнувшись.
- Данни не тот, за кого себя выдавал, не спорю. Но он обеспечил меня деньгами, сделал меня звездой, - иронично и слишком наигранно сказала Агата.
- Ты сама себя сделала, Агата. Перестань делать причастными к этому делу кого угодно, только не себя.
- Я просто пытаюсь его полюбить. Но... я его ненавижу.
- Почему? Он что, снова тебя бьет? - Тео встревожился и облокотился локтями о стол.
- Бывает. Но я сейчас с ним не живу. Я в мотеле.
- В мотеле, черт возьми? Зачем?
- Ненавижу его, Марш. Этот придурок совсем сошел с ума. Прошу, не спрашивай меня, не хочу еще тебя впутывать в его дела.
- Придется, милая, придется... Ой, Агата, что же ты со мной делаешь? - Тео взял руку Агаты - ту, куда надел кольцо и, отвернув от себя тыльную сторону ладони, он впился долгим поцелуем в ее запястье. - Почему бы тебе не остаться у нас? Эйко любит гостей.
- Ты так редко рассказываешь о своей жене... Почему ты на ней женился? - Агата, казалось, впервые за весь их разговор действительно заинтересовалась. Но не им, а его женой. Тео хотел было что-то сказать, но несколько секунд смотря ей прямо в глаза, выдохнул улыбнувшись:
- Черти попутали.
- Ты никогда не бываешь серьезным. Даже в выборе жены.
Эйко прекрасная женщина. Скромная, в отличии от меня.
- Да ты в детстве даже у продавца хлеба не могла купить, постоянно меня просила.
- Но... - Агата оборвалась. Она хотела сказать "у меня больше никого не было", но предугадав какой вопрос за этим последует, передумала. Да, эта женщина была особой дальновидной и определенно сделала бы карьеру в бизнесе. Если бы туда допускали женщин. Но она всего лишь певица. Но сейчас ее эпоха - эпоха джаза. Ее и его, Теодора Марша, ее детдомовского друга, ее альт-саксофониста. Так странно, что они не поженились. Просто выросли, как брат и сестра. Хотя, это вполне обычно - не загорелась их искра. Перегорело.
- Так, что Агги, согласна ты?
- На что? - опомнилась Агата от своих мрачных мыслей. Она была никем. Марш прав, она сама себя слепила. Сама создала этот образ. Образ роковой леди - алчной, коварной, лицемерной. Сама создала образ и сама им стала. Ее жизнь, как сценарий для книги ужасов. Это теплое ее детское прозвище "Агги". "Агги" . "Агата" - и сердца миллионов стучали быстрее. "Агги" - и стучали их с Тео сердца. Ах, детство. Каким бы тяжелым оно ни было, его не вернуть уже никогда.
- Согласна пожить у нас с Эйко? - усмехнулся Тео и добавил примирительно: - У нас есть кошка.
- Эйко сама, как кошка, - тепло улыбнулась Агата. - Да, я согласна. У вас так тепло и уютно, как и должно быть дома...
- В квартире, - поправил Тео, внимательно следя за Агатой.
- Я позвала тебя, чтобы поговорить о концерте, но настроение уже не то. Слишком грустно, - разочарованно протянула она и откинулась на спинку стула.
- Ну, это можно легко исправить! - сказал Тео радостно. - А этот концерт в "Чикаго" поставит Мортимер. Этот твой агент собирается, кажется, продвинуть тебя в Голливуд.
- Какой Голливуд, Марш, не смеши меня! Сейчас совсем не те времена.
- Раньше Великая депрессия тебя так не пугала.
- Она мне и сейчас не страшна, пока деньги Данни - мои деньги.
- Хорошо. Ну, раз ты согласна, позволь, - Тео протянул ей свою руку, помогая встать.
Они поднялись из-за стола. Он бросил смятые доллары возле опустошенного стакана эспрессо на деревянный столик у окна. Чаевые и, конечно же, сама плата. Агата все равно никогда бы не заплатила. Никогда.
Парочка удалилась, хлопнув дверью. Дождь еще моросил, все так же шумели сигналы автобусов, басовитые голоса прохожих - грудные и гортанные, цокот женских каблуков - высоких и не очень. Люди идут с работы, держа в руках свои папки и сумки из магазина. Огни в окнах квартир, просачивающиеся сквозь щели в жалюзи. Протяжные счастливые "Goodby-y-y-e!" и уставшие радостные взгляды, возвещающие о конце рабочего дня. Мужчина и женщина под кофейным зонтом, достаточно просторным, чтобы вместить их обоих. Она - в черном плаще и на высоченных каблуках, все равно недостовавшая до его роста. И он - в пиджаке и лакированных бордовых туфлях с резной подошвой, подобранными под цвет галстука. Мода, шум, люди. Все это и есть жизнь. Все это и есть жизнь?