Они по ступенькам поднялись от пляжа наверх, пересекли маленький уютный парк и оказались на красивой аллее с рядом скульптур, изображающих античных атлетов. Судя по всему, эти произведения искусства не были обделены вниманием публики: у одной из фигур еще не успел увянуть букетик красных цветов, зажатый в ее кулаке, голову другой покрывала линялая матросская бескозырка, а у единственной в этом парковом ансамбле обнаженной женщины обе руки были обломаны на манер Венеры Милосской. Посередине аллеи находились два крохотных бассейника, на дне которых тускло поблескивали монетки.
Ну вот, фонд нищих в этом поселке в полном ажуре, констатировал Джексон, глядя на зеленоватую воду, так что, Аркаша, при любом раскладе без куска хлеба не останешься.
Миновав аллею и свернув направо, они буквально наткнулись на цилиндрическую емкость о четырех колесах. Надпись на желтой облупившейся бочке гласила о том, что здесь продается пиво. На удивление, народа у этого оазиса блаженства было совсем немного, хотя солнце палило вовсю.
Оказывается, в нашей тяжкой жизни еще могут случаться приятные сюрпризы, оживился Джексон. Я и не подозревал, Аркаша, что на одной шестой есть места, где с ячменным напитком проблем не бывает. Грех пройти мимо в родной Риге это удовольствие стоит вдвое дороже.
Он спросил парочку кружек у улыбчивого продавца кавказской национальности.
Пэй на здаровъе, дарагой, елейно пропел тот, протягивая
бокалы с щербатым верхом, словно их обгрыз какой-то стеклоед.
Чувствуешь, какая забота о простом человеке, пробормотал Джексон, обращаясь к своему спутнику. Это надо приветствовать и поощрять.
И щедрым жестом отказался от сдачи.
Дай бог тебе то, что пожелаешь, благодарно кивнул продавец пива.
Что я, лишь бы тебе, дарагой, хорошо жилось, пожелал Джексон, переключаясь на процесс потребления.
Вкусовые качества напитка определились после первого глотка.
Увы, революция в пивоварении этих краев не коснулась, кисло заметил Аркаша отставляя кружку подальше.
О чем ты глаголешь, отчизна для таких революций еще не созрела, других дел невпроворот, произнес Джексон, глядя куда-то поверх его головы.
Внимание его приковал конец резинового шланга, вправленный в горловину цистерны. Джексон, проследив маршрут черной кишки, без труда определил, что он заканчивается у водопроводного крана. Слияние двух коммуникаций было надежным, что называется, взасос.
Хозяин, а это что за штука? полюбопытствовал Джексон, показывая взглядом на объект своего интереса. Только не говори, что это громоотвод, не поверю.
А эта, дарагой, бочку помить перед сдачей, нимало не смутился вежливый торговец. Санынспэкция придирается, панимаэш, замучила
Тебя за такие дела не мучить кастрировать мало, спокойно изрек Джексон, выливая мерзкое пойло под куст, а потом, наклонившись, неожиданно строго спросил:
Какую марку порошка добавляешь? Ну, Менделеев, признавайся
Какова парашка? Нэ знаю, нэ знаю залопотал, опешив от такого напора, «улыбчивый». Сюда бивает, да, парашок нэту, нэту
Тебя как звать-то, красавец удалой? недобро надвинулся на него Джексон.
Рома, учтиво и скромно ответил продавец.
Так знай, Рома, Джексон сунул ему под нос щербатый бокал. Вот этот уродец давно плачет по твоей буйной головушке. Я с трудом уговорил его не трогать сейчас твою черепушку, но в следующий раз, клянусь, он вправит тебе мозги в нужную сторону. Пошли, Аркаша!
О каком порошке ты вел речь? поинтересовался Аркаша, когда они, покинув криминальную точку общепита, отправились дальше.
О стиральном, пояснил Джексон. Некоторые скоты добавляют его в пиво вместе с водой, чтобы пену сделать и по балде било. Вообще, в стране нашей коктейли, заметь, в большом фаворе: бензин с водой идет, пиво с порошком и содой, в колбасу целлюлозу и всякую срань подмешивают. Этот сынок еще подмастерье, но способный, стервец, к ремеслу нестандартно подходит.
От его нестандартного подхода у меня чего-то в животе похреновило, урчит, вздохнул Аркаша.
Моли бога, чтобы поносом все и закончилось
Через десяток минут они добрели до автостанции, рядом с которой бок о бок пристроились несколько магазинов и маленький уютный базарчик. После пляжа это было, пожалуй, самое оживленное место. На небольшом пятачке здесь сконцентрировался самый разношерстный люд, несколько компаний своеобразная поселковая тусовка. На барьере под киноафишами разместилась команда малопривлекательных типов с небритыми, обрюзгшими физиономиями, единственное хобби которых угадывалось без особого затруднения. В их одинаково грустных глазах прописалась усталость от однообразного течения жизни и отражалась неистребимая ностальгия по спиртному любой крепости и качества. Средний возраст этого коллектива не поддавался точному определению, но в его рядах явно присутствовали ветераны питейного дела, принявшие присягу на верность Бахусу еще во времена Великого Кукурузовода. Напротив, у автоматов газводы прямо на асфальте расселась в кружок компания длинноволосой молодежи, как один обряженной в штопанное-перештопанное джинсовое лохмотье. На штанах у многих были крестообразные надрезы, которые обнажали острые коленки. Из рук в руки передавалась огромных размеров «козья ножка», скрученная из газеты. В центре кружка сидела миловидная брюнетка, она единственная была одета более-менее прилично. На ней были непоношенные брюки цвета хаки и симпатичная голубая маечка с надписью на спине: «Кумир и бог мой Виктор Цой». Девушка тренькала на гитаре и пела скучные песни. Песни были на злобу дня, что-то про рэкетиров и перестройку. По щекам певуньи тихо текли ручейки слез. Девушку было немного жаль, ее никто не слушал. В сторонке, сгрудившись в кучу у своих машин, о чем-то шептались таксисты. Вокруг челноками шныряли какие-то подозрительные личности, то ли что-то предлагавшие, то ли что-то выискивающие. Джексон подошел к одному из этих типов и спросил, как найти интересующий его адрес, но тот не