На что Джексон резонно заметил:
Да, достала тебя мадам, такую секс-машину чуть не угробила. Хотя все по делу харчи и льготный проезд надо отрабатывать. Задарма в наше время и в сортир не пустят, можно только воздуха глотнуть и то не всегда чистого. За все остальное извольте платить.
Аркаша грустно согласился. Он допил пиво и принялся надломленной спичкой ковыряться в зубах.
Сэр, если не секрет, ваши дальнейшие планы? осведомился Джексон.
Планы какие там планы, отмахнулся Аркаша. Есть здесь у меня родня, седьмая вода на киселе, рассчитывал у них пристроиться, пожить, а их не оказалось, куда-то смотались, даже соседи не знают.
Правильно, нормальный человек из Ялты летом сбегает.
Да, но мне бежать некуда бабок ноль, но и в Ригу возвращаться не хочу.
Как же, уязвленное честолюбие Джексон положил на стол перед Аркашей червонец. Вот тебе, несостоявшийся Корейко, подъемные на память о нашей встрече в субтропиках. Дерзай! Говорят, какая-то модная нынче американская рок-певичка с тридцатью долларами завоевала весь мир. Здесь, правда, немного меньше, но здесь и не Америка народ попроще, лопухов побольше, женщины посердобольней, так что крутись, а мне пора. Мои доблестные квартирьеры меня, наверно, заждались?
Кто это, Боб и Мироныч?
Они самые, подтвердил Джексон. Если хочешь, проводи до причала, прокачусь до Симеиза на катерке.
Джексон, у вас что, серьезное дело? спросил Аркаша, когда приятель стал в очередь за билетом на теплоход.
Серьезное, не серьезное будет видно, уклончиво проронил тот. Скажу одно: запланированными глупостями я никогда не занимался.
Аркаша переминался с ноги на ногу, с тоской глядя на играющее солнечными бликами Черное море.
Джексон, возьми меня с собой, а? произнес он с трогательной нежностью в голосе. Может, пригожусь.
Аркашенька, милок, ты, видно, перегрелся на солнце. Я ведь сюда не бй тискать приехал, мое предприятие совсем иного толка. Мне пахари нужны, землекопы, а не бойцы подъюбочного фронта.
Аркаша прикусил губу, в его черепке со скрипом заработал персональный компьютер. На небритом исхудавшем лице отражалась целая гамма тяжелых внутренних переживаний.
Возьми! На любых условиях! Я буду пахать, обещаю! Клянусь моей мамой
Не трогал бы маму, укоризненно сказал Джексон. Лучше бы поклялся своей потенцией.
Женя, не бросай, я буду делать, что надо, не подведу, не отставал Аркаша.
Это оч-чень интересно, Джексон озадаченно почесал за ухом. Стахановские заверения человека, не имеющего трудовой книжки. Аркаша, ты ж в жизнь не поднимал ничего тяжелей шариковой ручки. Ты хоть знаешь, с какой стороны к лопате подходить?
Не пожалеешь, возьми, не слушая его, продолжал скулить Аркаша. У меня такое положение, деваться некуда. Не на панель же идти.
На панель идти скверно, согласился Джексон. Да и лавров тебе в таком виде там не снискать, тебя ж, как помойного кота, неделю отмывать надо.
И все же последний аргумент просителя, вероятно, сломил его сомнения.
Ну ладно, беру с испытательным сроком, чуть что, и А где ж твои пожитки?
Аркаша невесело развел руками и показал
полупустую драную котомку:
Все мое ношу с собой.
Джексон уже и сам понял, что вопрос был излишен.
Два до Симеиза, сказал он в окошко кассы, когда подошла его очередь.
Один из тавров, охранник, осторожно подошел к окну:
Царь, нашей страже удалось оттеснить рабов от ворот дворца. Бой сейчас идет в парке.
А что творится в другом крыле дворца? В голосе Перисада появилась слабая надежда. Стратег Диофант, он еще держится?
Тавр, укрываясь щитом, насколько мог, высунулся в окно:
Я вижу Диофанта, он сейчас бьется у колоннады. Позиции не сдает, его бравая дружина режет рабов, как свиней.
Кажется, боги благосклонны к нам, облегченно вздохнул Перисад. Старый Диофант не знает страха, как будто Ника живет на острие его меча. Ничего, если так пойдет и дальше, мы удержим дворец до утра, а с рассветом бунтари потеряют все свои преимущества. Мы сможем собрать остатки гарнизонов, которые в руках Диофанта станут непобедимой силой. И через несколько дней наступит возмездие: рабы сами приведут нам своих зачинщиков и главарей.
Словно в подтверждение своих слов, царь чихнул, голова его дернулась вниз и в тот же миг все в оцепенении замерли стрела со стоном вонзилась в спинку трона и запела оперением злясь, будто змея, которая хотела ужалить в прыжке да промахнулась. На сей раз фортуна пощадила Боспорского монарха; смертоносный наконечник торчал как раз в том месте, где секунду назад находилось царственное чело.
Тавры, закройте все окна щитами! в ужасе завопил Перисад.
Те гурьбой побежали выполнять приказ наместника великого Митридата. У трона осталась лишь двое из них и горстка самых преданных рабов, которые тоже были при оружии в этот тяжелый час.
Савмак, послушай меня, горячо прошептал на ухо молодому, статному, с утонченным лицом поэта, рабу, другой невольник, дряхлый старец, служивший при кухне, по имени Улифас. Румейдор не может взять дворец. Он собирается отходить и начать новый штурм днем.
Старик, губы Савмака почти не шелохнулись, выскользни из дворца ящерицей и передай Румейдору, что завтрашнего дня у нас не будет. Пусть соберет все силы и начнет решающий натиск быстро, как только сможет, мы же ударим изнутри. Мы готовы!..