Лоренс Блок Одна ночь смерти
© 1958 by Lawrence Block One Night of Death
© Константин Хотимченко, перевод с англ., 2024
Перевод выполнен исключительно в ознакомительных целях и без извлечения экономической выгоды. Все права на произведение принадлежат владельцам авторских прав и их представителям.
Семь часов. Через пять часов они убьют моего отца.
Они выведут его из камеры и неспешно приведут в маленькую комнату в конце коридора. Это будет короткая прогулка, которая закончится тем, что он окажется в небольшой комнате, один, с плотно закрытой дверью. Потом он будет сидеть, стоять и просто ожидать.
Ровно в двенадцать часов они откроют газоотводы. Цианистый газ хлынет прямо в камеру. Может быть, он закашляется, я не знаю. Но независимо от того, кашлянул бы он или нет, газ попал бы в его легкие при вдохе. О, он будет пытаться задержать дыхание так долго, как только может. Мой отец боец, понимаете, но есть вещи, с которыми невозможно сражаться.
Газ убьет его. Затем яд направят обратно в резервуары, чтобы сохранить его для следующего раза, а тело моего отца вынесут в черном непрозрачном мешке. Его похоронят где-нибудь на территории тюрьмы.
Я не мог оставаться в доме больше ни минуты. Я не мог сидеть и смотреть, как мама пытается заглушить боль стаканом за стаканом дешевого портвейна, не мог слушать, как она тихо плачет. Мне тоже хотелось плакать, но я не знал, как.
Я накинул куртку и вышел из дома, тихонько закрыв дверь. На улице было прохладно. Воздух был хрустящим и свежим, дул ветерок, и опавшие листья скользили по тротуару.
Это могла быть прекрасная ночь в начале осени, но это было не так.
Мой отец был убийцей, и сегодня они собирались его казнить.
Убийца.
Картина, которую создает это слово, совсем неправильная. Потому что мой отец не жестокий, не злой человек и не жадный до денег. Не так давно он был закройщиком в магазине одежды и копил деньги, чтобы потом заняться собственным бизнесом где-нибудь на Седьмой авеню.
Это было не место для него, мягкого, покладистого парня. Закон улицы убей или будешь убит, уничтожь конкурентов, пока они не уничтожили тебя. Но отец не хотел никому ничего плохого. Он просто хотел делать красивые платья и продавать их. А на Седьмой авеню все не так, совсем не так.
Он справлялся с этим. Благодаря чему мы хорошо питались, и ему удавалось шить такие платья, какие он хотел. Человек может научиться приспосабливаться практически ко всему, сказал он мне однажды. Человек делает то, что должен делать.
Партнером отца был человек с фамилией Букспан, и он занимался бизнесом, а отец производством. Букспан оказался мошенником, и единственное, к чему папа не мог привыкнуть, это к подлому партнеру, который его постоянно обманывал.
Когда отец узнал масштабы лжи, он убил его.
Не импульсивно, с горячим диким гневом, потому что он не импульсивный человек. Он был спокойный, расчетливый и умный человек. Он выжидал время, пока они с Букспаном не отправились в деловую поездку в Лос-Анджелес. Он законно купил пистолет в магазине в Лос-Анджелесе и при первой же возможности вышиб Букспану мозги.
И они его, конечно, поймали. Бедняга, он даже не пытался сбежать. Это было простое дело, незатейливое с множеством улик, мотивом и все такое. Его судили в Лос-Анджелесе, где произошло убийство, но приговорили к смерти в Сан-Квентине.
Я бесцельно ходил по городу, просто думая об этом. Я был в Нью-Йорке, а мой отец собирался умереть на другом конце континента. Менее чем через пять часов. Потом, конечно, я понял, что это будет восемь часов. Между Нью-Йорком и Калифорнией разница во времени составляет три часа. Ему оставалось жить восемь часов, и у меня было восемь часов до того, как наступит время оплакивать его.
Как дождаться смерти человека? Что вы делаете, когда знаете, что смерть наступит в любую минуту? Идете ли вы в кино? Может быть, смотрите телевизор? Читаете журнал?
Я даже не заметил, где нахожусь, и, подняв голову, обнаружил, что переместился на площадь Святого Марка. Это было вполне естественно.
Раньше я проводил большую часть времени на этой маленькой улочке, расположенной к востоку от Третьей авеню и к северу от площади Купера. Я проводил время с Бетти, которая была моей девушкой.
До убийства.
Убийства все меняют, понимаете. Они переворачивают все с ног на голову, и внезапно Бетти перестала быть моей девушкой. Внезапно она перестала со мной разговаривать. Я был сыном убийцы.
Однако Дэн Букспан не был сыном убийцы. Он был таким же гнилым, болтливым, криворуким ублюдком, как и его старик, но его старик был уже мертв. Так что у Дэна Букспана было преимущество. А еще моя девочка.
Я убрался подальше от площади Святого Марка. Я пошел на юг к старому заведению на углу Грейт Джонс-стрит и Бауэри. Я сел на табурет в задней части паба и заказал ржаное виски с содовой. Я сидел там, по обе стороны от меня воняли и болтали бомжи, уличные музыканты, местные выпивохи, здесь на Бауэри, где всем было наплевать, что мне всего семнадцать и я слишком молод, чтобы пить.
Время неумолимо двигалось. Телевизор работал, но я на него не смотрел, было несколько драк, но я их игнорировал и не участвовал. Я просто хотел напиться вдрызг и наблюдать, как проходят часы, пока не наступит три часа ночи и мой отец не покинет это мир.