Охота тебе, командир, ночь торчать под дождем! крикнул в ухо наблюдающему за погрузкой Савелову
полный человек в брезентовом плаще, катающийся, как шар, по погрузочной площадке. Я технику по всей форме сдал, ты по всей форме принял, подписи и печати на месте, так что иди в мой кабинет и придави до утра.
Ничего, Иван Митрофанович, к дождям и морозам я привыкший, улыбнулся Савелов. Чего не интересуешься, куда твоя техника предназначена?
А мне зачем?.. Мне чтоб подписи и печати были, а там хоть в Африку ее, хоть в переплавку...
Успеть загрузить бы до утра.
Чин-чинарем погрузим и соломкой укроем, чтоб не простудились... Ха-ха-ха!.. На запасных путях подержим до вечера, а там забирай ее куда тебе надо... Сколько этих цыплят желтобрюхих мои орелики отсюда к вам в Афган отгрузили, не упомнить!..
Там она до сих пор по ущельям разбросана...
Договорить Савелов не успел со стороны ангаров донесся резкий вой сирены, потом, совсем близко, раздался топот солдатских сапог и отчаянный крик:
Стой!.. Стой!.. Стрелять буду!.. Темноту в стороне забора разорвали стрелы трассирующей автоматной очереди, и скоро появился наряд солдат, толкающих перед собой человека в дождевике, с нахлобученным на глаза капюшоном.
В кустах, сука, сидел, тащ полковник. Фотографировал, тащ полковник. По вспышке засекли, доложил старший наряда скуластый сержант полному человеку. Мы ему, стой, а он, мол, не имеете права, и слово еще какое-то... Совки, мол, вы зачуханные, тащ полковник...
Двое их было, добавил второй солдат. Второй, как козел, через забор сиганул и в лесополосу, а этот в кустах запутался...
Обыскать! рявкнул полковник.
Из-под дождевика задержанного солдаты извлекли два фотоаппарата со вспышка ми и любительскую видеокамеру. Полковник, передавая Савелову аппаратуру, наткнулся на его хмурый взгляд:
Отродясь в «Запретку» никто не проникал! виновато пробормотал он. Мне, блин, перед пенсией «несоответствия должности», блин, как раз не хватало...
Из нагрудного кармана задержанного солдаты вытянули паспорт и журналистское удостверение. Проглядев документы, Савелов резко спросил:
С какой целью вы оказались в запретной зоне?
Я фоторепортер Аркадий Колышкин! с апломбом выкрикнул задержанный. У меня задание редакции!
Какой редакции?
В командировочном удостоверении сказано какой!.. Столичной!
Мать его, мне для полного счастья полосканья в его сраной газете не хватало! чертыхнулся полковник. Ты уж полегче с ним, попросил он Савелова. А то распишет семь верст до небес, не отмоешься...
Кто был второй? шагнул к задержанному тот.
Отказываюсь отвечать! Я буду жаловаться на самоуправство! Общественность имеет право знать, куда вы отсюда военную технику гоните. Цензура отменена. Не слыхали: гласность теперь в Совдепии...
Хорошо подумал... про гласность и общественность? приблизившись к нему вплотную, с закипающей злостью спросил Савелов. Кто был второй, ну-у, говнюк?..
Отвечу в милиции! сорвался на истерику задержанный. Требую милицию! Милицию!.. Милицию!..
Ах, ты Милицию захотел?! Савелов показал на гусеницы разворачивающегося на месте танка, Сейчас куском мяса станешь, не понял еще, придурок, а для милиции будет составлен акт о том, что фоторепортер Тютькин, выполняя задание редакции, при погрузке военной техники в запретной для гражданских лиц зоне, проявил неосторожность, и все такое...
Я Колышкин... А что «все такое»?
А такое: заказывайте, коллеги, венки от месткома и парткома и про духовой оркестр не забудьте... Кто был второй, отвечай?
А этого не видел! фоторепортер кинул к носу Савелова согнутую в локте руку. Аркаша Колышкин не какой-нибудь лох, а лауреат международных премий.
Савелов подмигнул полковнику.
Под танк его, орелики! сообразил старый служака.
По его кивку сержант с солдатом заломили руки отчаянно сопротивляющемуся репортеру и толкнули его к гусеницам, выворачивающим пласты чернозема.
Что вы делаете! заорал тот и повернул бледное лицо к Савелову. Эй, как вас там, вы в своем уме?!
Прикажешь с тобой как с торбой писаной носиться? усмехнулся тот. Засунь лауреатский апломб в задницу и отвечай, кто с тобой был?
Крутанувшись в клубах сизого дыма, гусеницы танка бросили в лицо фоторепортера шмотья жирной грязи.
Говори! наклонился над ним Савелов.
Я снимал для агенства «Рейтер»! глотая слова, заторопился репортер. Со мной был один американец. Оч-ч-чень хор-роший мужик, их м-м-московский корреспондент.
Полковник
от его слов охнул и схватился за сердце.
Имя американца? заорал Савелов.
Эдди Клосс. Его визитка в паспорте. Савелов бросил взгляд на визитку и, не снижая напора, спросил съежившегося репортера:
Давно его знаешь?
Пять... Четыре дня.
Как познакомились?
Главный редактор газеты меня ему порекомендовал. Мне деньги позарез нужны.
Где в Саратове остановился американец?
Он не получил разрешения на поездку в Саратов. Мы из Москвы на машине, и сразу после съемки должны были вернуться.
Марка и номер машины?
Иномарка. Номер не помню, кажется, дипломатический.