было, когда бомбили. Не потому, что страшно, а потому, что бомбят МИГ или СУ, машины-то советские, и бомбы на них советские и ракеты. Только что знаки египетские. Так или иначе, я после этой октябрьской заварухи решил уехать. Благо у меня уже было двойное гражданство. Заключил контракт с «Интернейшнл инжиниринг», очень неплохо. От отца осталось наследство, чуть больше от его тетки, вошел в дело. Теперь вот здесь снова представляю фирму. Там дом, здесь мне тоже квартиру выдали. Где-то раз в три месяца ездим домой, в Штаты. Довольны.
Ага, кивнул Серега рассеянно.
А Олечка-младшая у нас на Гавайях побывала. Мы наняли для нее воспитательницу, она помогает ей учиться, развлекает, присматривает. Удобно! сказала миссис Розенфельд. А вы много курите! По-моему, раньше так не было. Кстати, вы не хотите посмотреть Олечку?
Ольга достала из сумочки цветную, очевидно, моментальную фотографию. Миленькая, пухленькая, загорелая девочка в обнимку с огромным Микки Маусом. Но лицо! Что-то уж очень знакомое, хотя и непохожее на Ольгино.
Это в Диснейленде прошлым летом. Сейчас она сильно подросла.
Розенфельд достал пачку «Мальборо», щелкнул газовой зажигалкой и тоже закурил.
К сожалению, очень плохо говорит по-русски, сокрушенно произнесла Ольга. Мы почти не успеваем бывать с ней, а больше у нее нет практики.
Ради Бога, заявил Кирилл, можешь хоть завтра лететь к ней.
Ну что ты, милый, пробормотала Ольга. Не могу же я оставить тебя одного! А Олечку сюда лучше не возить. У вас сейчас неспокойно.
Ну ладно. Кирилл бросил недокуренную сигарету в урну, взял под руку Ольгу и пригласил: Сергей Николаевич, пойдемте обедать. Я вас проведу.
В буфете, куда Серегу под прикрытием Розенфельдов пропустили, все было переделано под кафе в западноевропейском стиле, даже кирпичный камин и оленьи рога на стенах появились. Пол застлан красными паласами, у стойки бара высокие стульчики, на лампочках оригинальные медные плафоны. И на стойке тоже кое-что появилось. Русское с экспортными наклейками и натуральное импортное. Столиков было немного, всего шесть, но один был свободен. Едва Розенфельды и Серега заняли его, как подошла изящная и стройная официантка в мирное время частая посетительница «комнат сказок».
Что будете заказывать? прощебетала она. Рекомендую салат московский, приготовлен из натуральных продуктов, совершенно без нитратов.
А курица, естественно, тестирована на сальмонеллез? спросил с усмешкой Кирилл.
Естественно, сказала девочка, и ушки у нее покраснели.
Хорошо. Значит, салат, балык, борщ с пирожками, цыплята и компот из вишен. И все это, как я думаю, три раза? Правильно? У вас, Сергей Николаевич, нет других пожеланий?
Ну какие могут быть желания за чужой счет?
Не стесняйтесь! погрозил пальцем Кирилл. Может, икорочки?
Спасибо, не привык.
А ты, Олечка, ничего больше не хочешь?
Спасибо, нет.
Пить будете только компот? поинтересовалась официантка.
Употребляете, Сергей Николаевич? спросил Кирилл. Возьмем по сто пятьдесят? Может, и Олечка пригубит
Я не против.
Уже через десять минут все было готово. Выпили за возобновление старых знакомств и обретение новых. Маленькие двадцатипятиграммовые рюмочки, графинчик со слезой, охлажденная экспортная водка Культура! Серега почувствовал бодрость, аппетит и некую раскованность. Однако голова оставалась ясной и Серега чувствовал себя прекрасно.
У вас здесь квартира? спросила Оля.
У меня собственный дом, усмехнулся Серега, три комнаты, кухня, кладовка. Туалет типа деревенского, ванны нет, вода из колонки, отопление печное, плита от газового баллона, когда газа нет электроплитка. Есть огород и сарай-мастерская. Живу главным образом один.
Вы же были женаты я помню, сказала Ольга. И вы жили в Москве
Я разошелся, напряженно вспоминая свои приключения в Феодосии, Серега не мог припомнить, когда он ей сообщил о себе такие подробности, здесь моя родина, и дом этот мой родной.
Да, Москва это не для всех, кивнул Кирилл. В Москве трудно стать известным среди восьми миллионов. А здесь, наверное, все друг друга знают?
Здесь тоже много народа, покачал головой Серега. У нас, кажется, уже полета тысяч жителей. Хорошо знаешь только тех, кто работает в клубе, да тех, кто живет на твоей улице.
Ровно в два часа всех пригласили в зал. От имени организаторов выступил Владик. За его спиной было электронное табло, на котором лампочки высветили слово «Спектр».
Прежде чем начать
аукцион, объявил Владик, мы должны подвести итоги нашего экспресс-конкурса. В компьютер было заложено 182 карточки, на каждой из которых участникам голосования предлагалось отметить три наиболее запомнившихся произведения. Каждый прокол в карточке давал один балл. Итак, наибольшее количество баллов 107 набрала картина Сергея Николаевича Панаева «Истина»!
Грянули аплодисменты. Вторым 87 баллов оказалось «Красное яблоко», его тоже встретили аплодисментами. Третьим чего Серега не ожидал стал «Взгляд в прошлое», то есть задница с глазом. Автором «Красного яблока» оказался веселый тридцатилетний толстячок из породы «митьков»: бородатенький, лысоватенький, с тельняшечкой, торчащей из-под рубахи, и без галстука. Марусева Клара Лазаревна оказалась статной усатой брюнеткой, выглядевшей чуть-чуть постарше своих двадцати шести. Серега наметанным глазом прикинул, что, судя по ширине ее бедер, «Взгляд в прошлое» является в какой-то мере автопортретом. Рожков, совсем щупленький и злой мальчик из Москвы, обиженно приподнялся, когда оказался четвертым. Отважная, но очень худая красавица из Ленинграда Нина Богданова заполучила пятое место. Паренек-жизнелюб, парившийся с женой в бане и поведавший всему миру, как это прекрасно, стал шестым. Седьмое и восьмое места заняли лагерные картины стариков. «А как же «Исход»? удивился Серега. Неужели такое полотно никто не заметил???» Перечислили еще восемь картин нет «Исхода».