Я бы жил только здесь, если бы это было возможно, сказал он, чувствуя, что совершает предательство по отношению к отцу, произнося такие слова.
Но тогда я очень тосковала бы по тебе.
Нежный смех, сопровождавший эти слова, заставил его повернуть голову. Он увидел мать, одетую для верховой прогулки. На ней была темно-синяя амазонка с широкой юбкой, разделенной внизу на две свободные штанины. Ничего подобного в Англии она не носила. Но здесь, в горах, она предпочитала ездить, сидя по-мужски, и модное дамское седло, сделанное для нее по заказу его отца и считавшееся более пристойным для женщин, могло спокойно отдыхать до лучших времен.
Братья умолкли при приближении его матери. Она не просто графиня и дочь лэрда, подумал Йен, она до того хороша, что мужчины порой останавливаются и умолкают, желая поглазеть на нее.
Ее черные кудри ниспадали на плечи и спину и пахли лавандой. Глаза были такими же пронзительно-синими, как у ее отца. Люди всегда стремились к ней, будто чувствовали, что Мойра Макрей особенное явление. Мать Йена обладала даром находить прелесть в самых обычных вещах: например, она восхищалась изяществом и тонкостью работы паука, сумевшего сплести кружево из паутины, или красотой ледяных узоров на окне.
Протянув руку, Мойра взъерошила сыну волосы. Он повел головой и освободился от ее руки, смущенный этим проявлением чувств на глазах у друзей. Она понимающе улыбнулась, и он ответил ей широкой улыбкой. Когда они оставались наедине, Йен ничуть не возражал против того, чтобы мать обнимала его за плечи или приглаживала его волосы, откидывая их со лба. Только на людях он считал своим долгом выглядеть более мужественным.
Йен все еще стоял рядом с матерью, когда привели ее коня, и она без видимых усилий вскочила на огромного гнедого.
Ты не возьмешь с собой никого для охраны? спросил он, вспоминая недавний приказ своего деда. В окрестностях снова рыскали Драммонды, и никому не дозволялось покидать Гилмур без сопровождения.
Йен никак не мог привыкнуть к постоянным стычкам между кланами. Ведь в Англии все споры землевладельцев разрешались судом после изучения тщательно составленных бумаг или по петиции поверенных.
Варварство, довольно часто говорил его отец. Эти чертовы шотландцы сплошь варвары.
Но потом его взгляд обращался к жене, и в ответ на ее насмешливую улыбку он тоже начинал улыбаться и замолкал.
Здесь, в Шотландии, Йен привык просыпаться под гневные возгласы его деда, возмущавшегося очередным разбойным набегом. Много раз ему доводилось наблюдать, как сам лэрд вел своих людей по мосту через лощину, и их фигуры в килтах были хорошо видны в лунном свете.
Никто не может меня догнать, отвечала его мать с улыбкой. Кроме того, если налетят Драммонды, то только чтобы захватить коров, пасущихся в долине, или наших овец, но не одинокую всадницу. Она низко склонилась с седла и прошептала на ухо Йену: Поменьше беспокойся обо мне, сынок, и больше думай о сюрпризе, который я приготовила к твоему дню рождения. Я вручу его тебе, как только вернусь, добавила она со смехом.
Мойра пришпорила лошадь и помчалась через мост, связывавший Гилмур с долиной. Оказавшись на его середине, приостановилась и махнула сыну рукой. Она ездила верхом лучше всех, кого он знал, даже лучше его отца, и ежедневно в эти утренние часы она мчалась по свежей траве с развевающимися на ветру волосами.
Йен махнул в ответ и повернулся к своим друзьям, горя желанием поскорее покинуть двор. Будет лучше,
решил Иен, не видеть больше Лейтис. Надо дать ей остыть.
Пойдем сегодня на рыбалку? спросил он.
Нет, у меня другая задумка, ответил Фергус ухмыляясь. Но это секрет.
Лестница? Джеймс бросил на Фергуса быстрый и настороженный взгляд.
Какая лестница?
Джеймс ткнул брата в бок острым локтем.
Мы не должны говорить. Нам это запрещено. Лэрд не велел болтать.
Но ведь Йен его внук, запротестовал Фергус. Йен переводил взгляд с одного брата на другого.
Какая лестница? спросил он снова.
Братья замолчали и только сердито переглядывались.
Если нам попадет, я возьму вину на себя и скажу, что я был заводилой, решил, наконец, Фергус.
Ты ведь знаешь, что на это скажет лэрд, возразил Джеймс, глядя на брата с прищуром. Он скажет, что мужчина должен противиться искушениям и помнить о цене, которую обязан заплатить, если поддастся им. За грехи придется расплачиваться.
Мы заставим Йена поклясться, сказал Фергус.
Дай-ка мне свой кинжал, Джеймс.
А твой где?
В бочке с дождевой водой, признался Фергус. Я упражнялся по метанию его в цель и не смог достать эту чертову штуку со дна бочки.
Джеймс покачал головой и неохотно передал ему нож.
Йен протянул руку ладонью кверху, понимая, чего хочет Фергус. Это был ритуал кровавой клятвы, придуманный Фергусом.
Поклянись всем святым для Макреев никогда и никому не говорить о том, что мы тебе покажем, произнес Фергус торжественным шепотом, и его слова шелестели, как осенние листья.
Я не скажу никому. Йен кивнул в подтверждение нерушимости своей клятвы.
Джеймса и Фергуса удовлетворило его краткое обещание.
Йен старался не дрогнуть, когда его друг сделал небольшой надрез на его ладони под большим пальцем. Боль оказалась неожиданно сильной, но он старался не подать вида и опустил руку, чтобы кровь свободно стекала на землю.