Камень за ее спиной был холодным и жестким, но он никак не мог охладить бушующий внутри нее ад. Даже боль от камней, впивающихся в подошвы ног, и жжение от когтей и клыков Рекоша, поцарапавших ее, не уняли тоски в ее центре.
Но самым сильным ощущением из всех было затяжное прикосновение его языка к ее лону.
Ахмья сжала бедра вместе.
Он лизнул меня.
Она скрючила пальцы, вонзив ногти в грудь.
Он лизнул меня.
Ее клитор запульсировал при воспоминании о прикосновении его языка, изнывая от желания большего.
Рекош лизнул мою киску.
Ахмья положила ладонь на нижнюю часть живота и надавила. Это никак не уменьшило дискомфорт.
Что-то заскрежетало по земле. Ахмья провела пальцами по волосам, убирая их с лица, и посмотрела на Рекоша.
Он отодвинулся от нее еще дальше, к краю выступа. Длинные черные, белые и красные локоны спадали на плечи, а в глазах горел отстраненный, безумный огонек. От резкого дыхания его грудь и плечи вздымались. Нижние руки, одна поверх другой, прикрывали таз прикрывали щель. Он покачал головой, и это движение прокатилось рябью по всему его телу.
Я Я вернусь. Ненадолго. Скоро, он свел предплечья вместе в неглубоком поклоне, неполном жесте извинения вриксов, и вышел из укрытия.
Ахмья оттолкнулась от стены, чтобы последовать за ним.
Рекош, подожди!
Он замер и остановил ее движением руки.
Останься.
Куда ты идешь?
Я не уйду далеко, он повернул голову, и четыре его ярко-красных глаза встретились с ее взглядом. Останься, Ахмья.
Нахмурив брови, она скрестила руки на груди. Ее желание подчиниться его приказу боролось с необходимостью следовать за ним. В конце концов, она кивнула.
Она молча смотрела, как он исчезает среди зелени. Холод пронзил ее, сменив жар, который охватывал всего несколько мгновений назад. Дождь лил не переставая, и потоки с навеса падали на землю у ее ног.
Что случилось?
Что случилось? Он лизнул твою киску, а ты оттолкнула его, как будто тебе было противно. Вот что случилось.
Но она вовсе не испытывала отвращения. Потрясение, но не отвращение.
Он знает это?
Ахмья прикусила внутреннюю сторону нижней губы, осматривая джунгли в поисках каких-либо признаков Рекоша. Его нигде не было видно. Но он был близко. Она знала, что это так, верила, что это так. Он не оставит ее в одну.
Ты бы позволила ему продолжить?
Ответ последовал без колебаний. Да.
Она бы так и сделала. Если бы Рекош настоял, притянул к себе еще раз и сказал раздвинуть ноги, она бы охотно сделала это. Бесстыдно.
Жар окатил ее. Ахмья заставила себя отвернуться и оглядела их внезапно ставшее очень одиноким убежище. Ее одежда была разбросана по камням, разорванные, окровавленные полосы юбки валялись на земле, плоды синелозого дерева были забыты в куче, а пояс и сумка Рекоша лежали у дальней стены.
Ахмья уставилась на эту сумку.
Ее кольнуло чувство вины из-за того, что она потеряла в реке свою, хотя знала, что, не сняв ее, ей было бы невозможно держать голову над водой.
Она не могла стоять здесь и ничего не делать, не могла просто сидеть и ждать, гадая, куда подевался Рекош.
Гадая, почему он ушел
И снова ушел без сумки, без припасов, которые могли означать разницу между жизнью и смертью здесь, в джунглях. Ее единственным утешением было то, что он сказал, что останется поблизости.
Будь полезна.
Подойдя к сумке, она присела и потянулась за бечевкой, развязывая узел, прежде чем откинуть клапан и распахнуть его. Все было мокрым. Если бы они боролись только с дождем, сумка из шкуры ятина сохранила бы свое содержимое сухим. Но полное погружение в бушующую реку гарантировало, что ничто не было спасено.
Она вынула вещи изнутри и разложила их сушиться. Пара одеял, бурдюк с водой, топорик с обсидиановым наконечником, несколько маленьких свертков, завернутых в восковые листья, различные лоскутки шелка и кожи, несколько деревянных катушек с туго намотанными нитками и маленькая баночка с тем, что, как предположила Ахмья, было маслом, которым вриксы смазывали свои шкуры. Несмотря на испытания, с которыми им пришлось столкнуться, большая часть вещей была упакована на удивление аккуратно.
Среди вещей было несколько инструментов, в основном сделанных из кости, которые, как она видела, он использовал для плетения веревок и сетей, а также для пробивания отверстий в ткани или коже, а также несколько игл в маленьком футляре. Хотя все они приобрели влажный, затхлый запах, вызванный тем, что их слишком долго оставляли мокрыми, аромат Рекоша остался намек на пряности и томления.
Ахмья поднесла одну из маленьких тряпочек к лицу и вдохнула. Скорее всего, это был шелк, который он изготовил сам, сотканный его руками, и от него безошибочно исходил его аромат. Аромат, который стал так много значить для нее. Он утешал ее, успокаивал, возбуждал.
На самом дне сумки, под всем остальным, лежал кожаный сверток. Она не могла сказать, что было внутри, но сверток был завернут так плотно и надежно, и она сомневалась, что внутрь попала влага.
Он держал что-то в руках, когда навестил ее на днях, завернутое скорее в ткань, чем в кожу, но похожего размера и формы. Могло ли это быть тем, что он хотел ей подарить?