До вчерашнего дня.
Что это означает?
Рис и доктор Келлер разговаривают, до моих ушей доносятся приглушенные голоса. Затем я улавливаю одно слово более отчетливо, чем другие одно слово, от которого у меня в жилах застывает кровь.
Ребенок.
Кэм была беременна.
Еле видящим взглядом я изучаю ее фигуру. Плоский живот. Больше нет того огромного живота, которому я так позавидовала накануне.
Что случилось? Я словно со стороны слышу, как задаю вопрос.
Судмедэксперт смотрит на Риса, молча советуясь, как много мне можно рассказать.
Я справлюсь, говорю я, заставляя голос звучать ровно.
Рис спокойно берет меня за руку и присаживается рядом. И я вижу предупреждение в его глазах.
Последствия.
Он не высказывает вслух свои страхи. Ему и не нужно. Я была одной из последних, кто видел Кэм живой. Возможно, даже последней. Учитывая это, звонок детектива Вейла мог быть уловкой. Пригласить меня обсудить нераскрытое дело и загнать в комнату для допросов.
Руки покалывает. Я чувствую, как кровь отхлынула от конечностей, захваченная адреналином. У меня учащается пульс.
«Она умерла из-за меня».
Ребенок выжил, говорит доктор Келлер. Такое случается очень редко. В утробе младенец остается жив всего несколько минут после смерти матери.
Меня охватывает облегчение, и я чуть не падаю на пол. Однако это длится всего мгновение. Если бы я не поехала к Кэмерон, то она, скорее всего, была бы жива. Я так и знала, что вчера за мной следили.
Как это возможно? спрашивает Рис.
Я не занимаюсь этой стороной дела, говорит доктор Келлер, но кажется, кто-то вызвал полицию. Скорая успела вовремя.
Вовремя, чтобы спасти малыша. Но не Кэм.
Кто сделал звонок?
Жертве перерезали бедренную артерию, продолжает доктор Келлер, возвращаясь к телу. Это стало причиной смерти. Она получила восемь ножевых ранений, но каждое ранение, он указывает на глубокие раны на груди, само по себе не было смертельным. Хочется верить, что преступник намеренно старался не навредить плоду.
Плод. Он произносит это так формально Я тяжело сглатываю. Я делаю то же самое дистанцируюсь от преступления. В моем случае мне приходится. Я не могу идентифицировать себя с жертвой. Это слишком опасно. Рис вбил в меня это правило.
Но это же Кэм.
Когда я смотрю на ее бледное, безжизненное тело, словно все яркие цвета, которые делали ее живой, высосали из плоти, я не могу оторвать взгляда. Ужасная ирония состоит в том, что Кэм умерла так, как должна была я
Какими были мои последние слова?
Я отворачиваюсь. Меня мутит.
Где рана, ставшая причиной смерти? ребенок Кэмерон должен был выжить. Мне видно достаточно, чтобы понять, что убийца не стал наносить Кэм ту же рану, что и мне. Это бы навредило бы ребенку.
Хейл, мы должны уйти, в голосе Риса слышится растущий страх. Чем больше я узнаю, чем дольше буду здесь находиться, тем хуже для меня.
Доктор Келлер быстро открывает ноги.
Вот, он имитирует траекторию, по которой оружие прошло через бедро. Прямо под ее тазом. Достаточно глубоко, чтобы перерезать бедренную артерию, но недостаточно глубоко, чтобы задеть бедренную кость.
Это было намеренно? Спрашивает Рис.
Судмедэксперт хмурится.
Я бы сказал «да». Кем бы ни был преступник, он достаточно умен. Разрез был сделан твердой рукой. Не колеблясь. Место также было выбрано неслучайно.
В смысле? Рис ничего не может с собой поделать: агент в нем должен знать ответы.
Жертва быстро истекла кровью, но не так быстро, чтобы подвергнуть плод риску. Я не могу сказать со стопроцентной уверенностью, что это было намеренно, но я уже давно этим занимаюсь. Он протирает очки. Я доверяю своим инстинктам.
Редкое заявление для человека, занимающегося медициной. Я смотрю на Риса. Он питает уважение к тем, кто доверяет своим инстинктам. Это одно из главных различий между нами.
Спасибо за честность, говорю я доктору Келлеру. Он кивает, а я встаю, чтобы уйти.
Я уже собираюсь сбежать, но осознание того, что это последний раз, когда я вижу Кэм, меня останавливает. Глубоко вдохнув воздух с примесью химикатов, я плотнее запахиваю халат и иду к столу.
Рис ловит меня за запястье, и в голове вспыхивает воспоминание о прошлой ночи. Мольба, которую я видела в его глазах, желание сократить расстояние между нами. Теперь этим движением он умоляет меня остановиться. Не мучить себя. Чтобы это не было моим последним воспоминанием о Кэм.
Я в порядке, я отодвигаюсь и подхожу ближе к столу. Прости, шепчу я ей, но так тихо, что слышу только я.
Я не могу заставить себя дать Кэм ту же клятву, что и другим жертвам, на убийц которых охочусь. Как я могу? Ведь ее убийство связано с моим.
Я жду по другую сторону перегородки, пока Рис задает вопросы, ради которых мы и пришли. На мгновение дело Джоанны отступает на задний план, пока я вспоминаю моменты, которые провела с Кэмерон.
Как ни странно, я не считаю себя сентиментальной, но смерть любого может заставить прослезиться. Мы скорбим о том, чего больше никогда не сможем повторить, даже если давно об этом не вспоминали.
Мы боимся конца. Неотвратимого финала.