Но это другое. Это как-то зловеще.
Я считаю, что для человека со стороны, ты писатель, работающий в ФБР. И значит, что ты достаточно важна для подразделения, чтобы платить тебе зарплату и при этом не заставлять проходить тренировки и длительные процедуры, как остальных. И под словом «важна» я имею в виду, что у тебя есть влияние. Он пожимает плечами. Прямо как мисс Делани. Она ждала от тебя заверений. Она прочитала твою книгу и хотела, чтобы ты пообещала, что мы раскроем убийство ее дочери.
Справедливо.
Это означает, что кто-то изнутри также мог выбрать меня целью.
Например, агент? с сомнением спрашивает он.
Почему бы и нет? Если кого-то не повысили по службе или не зачислили в команду Они могут обвинить в этом меня.
Он качает головой.
Никто не хочет оказаться в отделе безнадежных дел. Он становится мрачным от резких слов. А как насчет одержимого фаната? предлагает он, вздернув голову.
Признаюсь, мне это в голову не приходило. Но нет, я слишком хорошо скрываю личность.
С учетом количества вариантов, это самый простой.
Я внимательно слежу за ним.
Он ухмыляется.
Опять твоя психоболтология.
Вообще-то, философия. Бритва Оккама. Слишком много предположений может привести к неверному пути.
Полагаю, так и есть,
простонав, он наклоняется вперед за моим телефоном. Как бы то ни было, мы делаем именно то, чего хочет подозреваемый. Задерживаем расследование.
Он смотрит на телефон, и я будто освобождаюсь из плена, напряжение меня отпускает. Рис никогда не упоминал о моей предсмертной «галлюцинации». Ни разу со времени моего признания. Надо признаться, я ожидала, что в какой-то момент он об этом заговорит, словно письмо могло навести его на эту тему.
Тогда он не поверил мне, так что мне не следовало ожидать, что он всерьез рассмотрит этот вариант сейчас.
Письмо ничего не доказывает.
Возможно, Рис прав насчет моих поспешных суждений.
Я тру лицо, пытаясь стереть следы усталости.
Хорошо. Давай пройдемся по интервью братьев. Что у нас есть нового?
Он кладет телефон на стол и перематывает запись на середину.
Торренс вспомнил повара, которого его брат нанял на несколько недель. Сказал, что его уволили из-за жалоб женщин.
Я приподнимаю бровь.
И это не всплыло во время первого допроса Майка Риксона?
Вот. Слушай, он включает запись.
Я достаю блокнот. Мне нравится делать заметки, а потом переносить их в книгу. А еще фокус на истории помогает мне дистанцироваться. Мне нужно отвлечься.
«На той неделе мы работали не в полном составе. Разве ты не помнишь, Майк? Тот парень Как его звали? Господи, я даже не могу вспомнить. Какое-то странное имя».
«Коэн».
* щелчок *
«Точно. Коэн. Он прогулял пару дней, и мне приходилось прикрывать его. Работать в две смены. В любом случае, с учетом всех жалоб от женщин, Майк выкинул его задницу».
«Какие жалобы?»
«Кое-кто из постоянных клиентов, мы называем их пляжными тигрицами. Они сказали, что чувствуют себя с ним неуютно. Он вроде как просто пялился на них, полная жуть. Одна женщина сказала, что он к ней приставал, предлагал ей бесплатные напитки. Ха. Да, ему пришлось уйти».
Рис ставит запись на паузу.
Я отрываю взгляд от записной книжки.
Торренс смог вспомнить фамилию этого Коэна, который отсутствовал во время первого допроса?
Нет, отвечает Рис. И что еще более подозрительно, по словам Риксона, так как этот парень проработал всего несколько недель, он не потрудился внести его в систему расчета заработной платы. В принципе, его могло и не существовать.
Только в их воображении, ниточка, которая снимет подозрения с братьев.
Рис идет к барной стойке и достает воду из мини-холодильника. Он немного прихрамывает, так как переносит большую часть веса на здоровую ногу. После целого дня ходьбы нога начинает его беспокоить.
Но мне удалось узнать имена женщин, подавших жалобы, говорит он. Поскольку они часто бывают в баре, их будет достаточно просто найти.
Может быть, говорю я, если они достаточно часто бывают в баре, они даже смогут подтвердить, действительно ли братья работали в ночь убийства Джоанны. Потому что в противном случае нам придется выбивать эту информацию из персонала. Члены семьи часто прикрывают друг друга.
На моих губах появляется улыбка, когда я думаю о Рисе, который отбивается от пляжных тигриц.
Тебе стоит взять это на себя. Уверена, тигрицы с пляжа тебе понравятся.
Он делает глоток воды и закрывает бутылку.
Смешно. Но у меня ведь есть подход к леди, не так ли?
Я приподнимаю бровь.
Это шутка, агент Нолан?
Не привыкай к этому.
Я качаю головой и снова принимаюсь делать записи. Рис пытается поднять мне настроение, и я ценю его усилия. Я прекращаю писать, когда меня осеняет.
Я смотрю на телефон, гадая, что сказал обо мне бармен Торренс. Не то чтобы мы друзья или близкие приятели, нас всего лишь свело неудачное стечение обстоятельств. По словам Кэмерон, она больше никогда не видела его с той ночи. Мимолетная интрижка, о которой она тут же забыла после того, как на ее лучшую подругу напали и чуть не убили.
Затем был разговор с Торренсом, когда Рис возобновил мое дело. Десятиминутный допрос, который не принес ничего нового. Я ушла к причалу. Торренс и Кэм вышли из бара и отправились к нему в квартиру. Ничего больше.