Одну минуту, оборвал он ее. Живут на улице? Судя по всему, они совершенно не подходят для нашего учреждения, мисс Гамильтон. Я не могу допустить, чтобы они портили других детей.
Сэр! воскликнула Бел, отшатываясь. Они никого не собираются портить.
У нас здесь сироты, но все они из порядочных домов, и их родители уважаемые бедняки. Уверен, что эти ваши сорванцы несчастны, но, если вы не можете даже предъявить их метрики, я не обязан их принимать.
Вероятно, я неясно выразилась. Бел выдавила из себя победоносную улыбку. Я намерена заплатить за оформление документов и содержание. Это славные, хорошие мальчуганы. Им нужно только получить образование, чтобы со временем начать работать, и немного привыкнуть к порядку
Мисс Гамильтон, презрительно бросил он, такие, как они, нам не нужны. Равно и такие, как вы.
Бел раскрыла рот от удивления:
Такие, как я? Нельзя же осуждать детей из-за меня!
Здесь приличное христианское учреждение, мисс Гамильтон. Я уверен, что вы поймете меня.
Вот как? Мне оно что-то совсем не кажется христианским. Разве у Господа нашего не было подруги бывшей блудницы?
Всего хорошего, сударыня, холодно отозвался директор.
Мистер Уэбб, вы осудили этих детей на виселицу.
Это дело родителей научить их добродетели.
У них нет родителей. Я единственный взрослый, кого они знают.
Их, возможно, примут в работный дом в Мариле-боне
Я бы не отдала в этот дом даже бездомную собаку. Я заплачу вам сверх положенного
Мы не примем ваших денег, мисс Гамильтон, учитывая их источник.
А как вы думаете, мистер Уэбб, что будет с мальчиками? Не могу же я опять выбросить их на улицу.
Вероятно, вы и сами могли бы о них позаботиться, пожал он плечами, бросив ханжеский взгляд на ее дорогой туалет, а потом кивнув на ее роскошный экипаж. Судя по всему, это вам по средствам.
Бел сердито вскочила со стула и вихрем вылетела из кабинета.
Эндрю, Томми, пошли. Подбородок ее был высоко вздернут, но внутри у нее все пылало от ярости, пока она шла к коляске, держа детей за руки. Она чувствовала, что директор смотрит ей вслед осуждающим взглядом.
Бел усадила мальчиков в карету и приказала Уильяму дрожащим от унижения и обиды голосом возвращаться в Найт-Хаус. Скрестив руки на груди, она сердито смотрела в окно, а мальчики, напуганные этой молчаливой яростью, с беспокойством смотрели на нее.
Они не они не захотели принять нас, мисс Бел? осторожно спросил Томми.
Дело не в этом, Томми. Просто у них нет места. Она заставила себя говорить спокойно. Не беспокойся. Все будет хорошо.
Если она привезет их в Найт-Хаус, Роберта, чего доброго, хватит удар. Но что еще ей остается? Размышляя таким образом, она вдруг подумала, что Роберту даже незачем об этом знать. Дети получат работу и будут зарабатывать на жизнь. Эндрю может ухаживать за собаками, а Томми помогать на кухне. Ничего другого ей в голову не приходило.
Приехав в Найт-Хаус, она заручилась помощью Уильяма. Он еще не забыл, что такое нищее детство, и с радостью согласился помочь ей, а веселая, добродушная кухарка тут же взяла их под свое крылышко. Эта полная ласковая женщина, кажется, даже обрадовалась, что под ногами у нее будут путаться детишки, которых можно кормить и баловать.
Переводя взгляд с одного бледного чумазого личика с широко раскрытыми глазами на другое, Бел объяснила ребятишкам, что они будут здесь жить, но если кто-то из них стащит хотя бы кусочек сахара, она лично спустит с него шкуру. Лучше получить трепку от нее, чем попасть в Нью-гейт, а затем на виселицу. Они должны отучаться от дурных привычек.
В той части дома, где жили слуги, хватило места и для мальчуганов. Возле очага быстро поставили две кровати. Непоседливые, любознательные мальчишки очаровали прислугу, едва переступив порог этого роскошного дома. Одна из горничных, непрестанно улыбаясь, умчалась поискать для
не ощущала больше никакого страха, только доверие и радость, потому что это был он, Роберт, ее покровитель.
Боже мой, да понимаете ли вы, как совершенно ваше тело? прошептал он. Я мечтал о том, что когда-нибудь прикоснусь к вам, но вы оказались еще красивее, чем я думал, а кожа у вас прекрасный божественный шелк.
Ах, Роберт! простонала она, задыхаясь от волнения. Закрыв глаза, она положила голову ему на грудь.
Он посмотрел ей в глаза, медленно и порочно улыбнулся, а когда заговорил, слова его звучали нежно, неторопливо и усыпляюще.
Скажите, Белинда, разве вы не хотели бы, чтобы кто-то целовал вам ноги? Чтобы кто-то обожал землю, по которой вы ступаете? Разве не этого вы хотите, не этого достойны? Разве нет?
Она молча смотрела на него, очарованная. Хоук наклонился и начал медленно покрывать ее ногу легкими поцелуями. Загипнотизированная, она смотрела, как легко поигрывают мускулы его плеч, рук и торса, пока он ласкал ее ноги, забираясь все выше.
Когда он встретился с ней глазами, ее грудь вздымалась от желания. Он заговорил, и голос его звучал хрипло.
Встаньте, Белинда, прошу вас.
Ей и в голову не пришло возражать. Каждый дюйм ее тела дрожал от нетерпения, когда она встала на нетвердых ногах и теперь возвышалась над ним. Он любовался ее телом, розовым от пламени камина. Ее груди выступали вперед в крайнем возбуждении, а соски затвердели в прохладном воздухе и жаждали его прикосновении. Он смотрел на нее с восторгом.