И очень красивым. И он предан своей семье, и поразительно добр, когда хотел быть таким. И... забавный. Его остроумие, когда он позволял себе пошутить, всегда заставляло ее смеяться.
Она подошла и остановилась у перил, глубоко вдыхая соленый воздух. Она могла признать, что это было приятно быть центром внимания самого красивого мужчины в зале.
И независимо от его привлекательности он ей нравился. Она представила, каково это - знать, что кто-то вроде него присматривает за тобой! Быть уверенным в том, что он последует за тобой по всему континенту и сделает все возможное, чтобы найти тебя и доставить в безопасности домой.
Его двоюродному брату очень повезло.
Она продолжила прогулку и в конце концов оказалась на баке, где были расставлены шезлонги для тех, кто хотел полюбоваться волнами.
Она сидела там еще два часа спустя, когда на западном горизонте начали темнеть облака. Сначала то тут, то там накрапывал дождь, а затем крупные капли превратились в ливень. Она по-прежнему не двигалась с места. Палуба над ней служила укрытием, и было что-то ужасное и завораживающее в том, чтобы наблюдать, как небо становится фиолетовым, как синяк.
За неделю до того, как они с миссис Пеннипакер отправились в путешествие в Турцию, ей приснился кошмар. Проснувшись, задыхаясь от ужаса, она подумала: это было предчувствие. Я погибну во время шторма во время путешествия. В ее кошмарном сне гроза началась именно так: с проливного дождя, потемневшего неба и усиливающегося ветра.
Воздух теперь казался более чистым и диким. Выбившиеся пряди волос упали ей на глаза.
"Не обращай внимания на сон", - посоветовала ей Оливия. "Бояться - это естественно. Приключения и страх идут рука об руку."
Приключение. Она ведь мечтала об этом, не так ли? И так мало получила взамен. Трудно любоваться Парфеноном, древними руинами и церквями, когда постоянно следишь за настроением своего собеседника. Хотела ли миссис Пеннипакер пить? Проголодалась ли? Разозлилась ли? К чему бы она придерется в следующий раз?
Даже поход в собор Святой Софии был омрачен вспыльчивостью ее работодательницы. На улице, на ступенях, Аманда получила хорошую затрещину за то, что забыла поправить вуаль мадам, чтобы солнце не коснулось ее морщинистого лица.
Почему я так долго оставалась у нее на службе? Человек воображает о себе так много хорошего - что у него есть достоинство и гордость, и он никогда не поддастся насилию. Что он всегда будет противостоять несправедливости, даже если жертвой будет он сам.
Но жизнь - это более суровое зеркало, чем мечты и фантазии. Оставшись одна в чужой стране, Аманда обнаружила, что она трусиха. Она сказала себе: "Я потерплю это, пока не вернусь домой". Она пообещала себе, что будет в безопасности, когда вернётся в Англию. Тогда она сможет уйти.
Но теперь, глядя на грозовое небо, она не могла вернуть былое чувство оптимизма. Возможно, она была не такой уж трусихой, как думала, но она никогда не чувствовала себя в безопасности. Даже в этот момент. Грозы всегда таились на горизонте.
Почему она думала, что все изменится, когда она вернется в Англию? Ее друзья были не в состоянии помочь ей. У нее не было семьи, на которую она могла бы положиться. Рекомендательного письма тоже не было. И одно-единственное платье, каким бы роскошным оно ни было, было очень слабым фундаментом, чтобы планировать строить новую жизнь.
- Аманда.
Голос Риптона заставил ее вздрогнуть.
ее стороны. Но то, что Риптона не было в его каюте, не имело никакого смысла. И никому не пришло бы в голову беспокоиться за него, кроме нее. Они были напарниками, по крайней мере, на время этого короткого путешествия. Он думал о ней как о союзнике - грозном союзнике, как он сказал, а грозные женщины не прячутся в трюмах. Ее обязанностью было беспокоиться за него, как и он беспокоился за нее менее часа назад, когда пришел за ней...
На вершине лестницы она остановилась, пораженная открывшимся перед ней зрелищем. Люди метались по палубе, крича друг на друга; паруса бешено трепетали, трещали и трескались, матросы пытались спустить их, а за ними - низкое темное небо, ад из кипящих облаков. Палуба сильно накренилась, и она чуть не упала спиной вниз по трапу.
Это было слишком глупо! Даже если он попал в беду, что она сможет сделать, чтобы помочь ему? Конечно, он не попал в беду - она просто была в истерике, не могла трезво мыслить; она должна была вернуться вниз...
Трусиха!
Нет. Она не была трусихой.
Собравшись с духом, она медленно выбралась на открытое пространство. Дождь хлестал ее по лицу с такой силой, что на мгновение она ослепла. Вытерев глаза, она повернулась, чтобы найти самый безопасный проход к представителю власти, который мог бы поднять тревогу из-за пропавшего пассажира. Но мощный порыв ветра заставил ее отступить на шаг, вырвав шпильки из волос и снова ослепив ее. Она повернулась, отбрасывая волосы с глаз
Чьи-то руки безжалостно схватили ее за плечи.
- Что, во имя всего святого, ты здесь делаешь?
Облегчение окрылило ее. Она повернулась к нему лицом.
- Ты жив!
- Ты идиотка!
Сильным толчком Риптон заставил ее спуститься по лестнице. По мере того, как по обе стороны от них поднимались переборки, рев шторма стихал.