Получив страшный удар, Т1000(б) отлетел метров на двадцать в сторону и оказался в квартире одного из домов на втором этаже. Оглядевшись, он увидел, что в квартире настоящий притон, а десяток-другой, находящихся в квартире подозрительных личностей, совершал незаконную сделку с наркотиками. Внезапное появление в разгар сделки неизвестного в костюме закоренелого педераста, спутало все карты.
- Полиция! одновременно догадались все.
Терминатор даже глазом моргнуть не успел, как в него выпалили из всех возможных видов оружия, включая гранатомет. Вылетев из окна тем же способом, что влетел, Т1000(б) повис на фонарном столбе.
Расстреляв несколько обойм, бандиты осторожно выглянули на улицу. Их взгляду предстала задница в штанах Голубого Джи, вызывающе глядевшая на бандитов с ближайшего фонарного столба.
- Нет, это не полиция, это какой-то педераст, - с облегчением заявил один из главарей бандитов.
Второй главарь, видимо представитель второй банды, схватился за сердце.
- Что, и эти тоже в мафию полезли? застонав, пошатнулся он.
- Да в жопу их всех! попытался утешить второго первый.
- В жопу! Хорошая идея! воскликнул еще один бандит и пальнул из гранатомета по наглой, вызывающей заднице.
После этого выстрела половина фонарного столба пролетела метров пятнадцать, воткнулась, словно копье, в вывеску магазинчика со странным названием «Кингсайз». Терминатор же влетел в окно дома напротив. На груди и на заднице место попадания гранат и пуль, красовались рваные дыры, доходившие до железных частей скелета. Поднявшись и оглядевшись вокруг осовелыми глазами, Т1000(б) увидел маленькую старушку, целящуюся в него из старой двустволки гигантских размеров, положенной для удобства на стол.
- Ба-бах! громко пукнула двухстволка. Свинцовые пули, которыми можно было прострелить слона насквозь, выбросили терминатора на улицу, к ногам неизвестного старого джентельмена.
- Как Вы себя чувствуете? спросил учтивый старик, незаметно быстро отстегивая большие часы с голубым циферблатом с руки терминатора.
Т1000(б) хотел ответить, что он чувствует себя, словно его трахнул слон, однако природная неучтивость, заложенная в нем компьютерными чипами, заставила его сказать другое.
- Как я себя чувствую? Да ты выглядишь так, как я себя чувствую, старый хрыч, чтоб тебя! выругался он.
- Ах ты срань! Ублюдок, мать твою! Да я даже с Аль Капоне часы как-то снял! Да я тебя, толстая мудила в порошок сотру!
- Я тебе говорил, что надо было оставить раненого терминатора в живых, а ты все «большие деньги за лом, большие деньги за лом».
- Сынок, у каждого бывают свои ошибки, - после некоторого душевного колебания, означавшего попытку зачатков совести упрекнуть ее за то, что она отнеслась к железному спасителю своего сына, как к куче цветных металлов, Сара Коннор выбросила в окно тяжелый утюг. Тяжелый инструмент времен начала века, которым пользовалась семья Конноров, угодил прямо в лоб неизвестному мужику, попытавшемуся с проклятиями влезть обратно в окно.
- И - и - и - и, - сказал мужик и сполз на пыльный, никем не убранный тротуар за окном.
Джон покачал головой. По его мнению, половина обитателей их трущобного квартала не заслуживали и кончика ногтей его матери, а вторая половина вообще ничего не заслуживала, кроме естественно, презрения и девяти граммов свинца.
- И что ты только находишь в таких ублюдках, как этот хмырь за окном? - укоризненно спросил Джон у своей матери.
- Как что, кошельки и кредитные карточки, конечно, - ответила та, связывая свои непокорные волосы в пучок. - Ты вообще-то иди отсюда, в этой дыре нас никто никогда не найдет, даже твой страшный терминатор, про которого ты почему-то вспоминаешь только тогда, когда тебе от меня нужны деньги.
- Как знаешь, мама, я тебе предупредил, - хмыкнул Джон, открывая железный ящик с оружием. Спустя три минуты, вооружившись, как агрессор, собирающийся напасть на беззащитную, и оттого вдвойне опасную страну, уже порядком подросший Джон Коннор вышел из дома. Сзади за ним волочился старинный пулемет «максим», купленный по случаю на дешевой распродаже. На спине в школьном рюкзачке покоилась небольшая базука, плюющаяся лимонками, а на груди висел обрез АК-47 без приклада. На бронежилете, искусно выполненном в виде майки с гадким утенком., красовалась душераздирающая надпись «Ваша слово, товарисч Штык». На боку болтался сам штык, иззубренный и заржавевший до такой степени, что любой врач, дезинфицирующий инструменты перед операцией, пришел бы в ужас.
- Эй, Коннор, ты куда собрался, - визгливый голос старой леди, жившей над Коннорами, и следившей за всем, что творилось в округе с помощью бинокля, заставил Джона вздрогнуть. - Опять магазин пошел грабить, мразь такая! Я все вижу, высоко сижу, далеко гляжу.
- Ну, все, старая курва, - подумал Джон, швыряя в окно парочку гранат.
- Хрен тебе, - подумала старая курва, натягивая каску и противогаз.
Раздался взрыв, разнесший полстены дома. Старая леди в противогазе и каске, сидевшая на чугунном кресле - качалке (пока его тащишь, накачиваешься), в изумлении узрилась на расстилавшееся перед ней облако пыли из красного кирпича, поднявшееся над гранатотворным курганом, похоронившем под собой безвестного ухажера Сары Коннор. Ее косматые патлы, торчащие из-под противогаза и каски, делали ее похожей на ведьму, надевшую противогаз и каску.