- Папа, ведь волки нападают на стадо, почему бы их не прогнать оттуда?
Генри усмехнулся:
- Потому что им некуда будет пойти, все подходящие места заняты другими семьями волков. И потом, посмотри, за год они нападают на стада не больше десяти раз. А кушать им надо каждый день. Что они едят остальное время?
- Зайцев, - уверенно ответила девушка, она знала это, в книжке совершенно точно было написано.
- Правильно, зайцев. А зайцы что едят?
- Капусту.
- А где они берут капусту?
- На огороде, - Эмилия призадумалась. Оказывается, вредные волки тоже зачем-то нужны.
- Правильно, - подтвердил папа, - вот тебе на завтра задание: найди и прочитай статью «О круге жизни или о великом превращении трав и злаков в плесень». Статья в толстой синей книге у меня в библиотеке. Впрочем, пойдем, я тебе ее покажу.
До заката Эмилия помогала отцу. Под диктовку она записывала цифры прихода и расхода ровным округлым почерком в толстую тетрадь с разлинованными страницами. Иногда на кончике пера повисала тяжелая темно-синяя капля, и Эмилия быстренько снимала ее специальной салфеткой. И все чаще поглядывала на часы, стрелки которых приближались к пяти. Ровно в пять Генри прервался чуть ли не на полуслове и скомандовал:
- Все, иди прихорашивайся, к ужину ты должна быть нарядной.
Эмилия подскочила, быстро поцеловала отца в щеку и убежала. На почти полностью заполненной странице тетради расплылось большое чернильное пятно от брошенного пера. Вздохнув, Генри выдрал страницу и стал заполнять ее самостоятельно.
В комнате Эмилию ждали горничная и парикмахер. Наскоро сполоснувшись в налитой ванне, девушка отдала себя в их руки. Ее завертели как куклу, одновременно причесывая и одевая, ей оставалось только
попискивать от особо резких поворотов или дернутой пряди.
Через четверть часа все было готово, и горничная с парикмахером удалились. Эмилия с удовольствием поглядела на себя в зеркало, ей всегда нравилось, как эти два человека делали из нее красивую и немного таинственную незнакомку. В пестрые короткие пряди были мастерски пришпилены искусственные локоны, увитые блестящими нитями и уложенные в высокую прическу с открытой шеей. Темно-зеленое платье подчеркнуло золотистый оттенок кожи и янтарь глаз. Довольная, Эмилия покрутилась, оглядывая себя со всех сторон и задумалась, под каким предлогом попросить у мамы купить ей помаду.
Снизу раздался голос отца:
- Милочка, встречай гостей!
Эмилия ринулась из комнаты. На вершине лестницы она слегка притормозила, оглядывая как раз вошедших в просторных холл двух братьев отца, потом сделала шаг вниз с намерением разбежаться и как следует повисеть на Патрике, но зацепилась длинным подолом за банкетку, потеряла равновесие, и к подножию лестницы скатился отчаянно кудахчущий ком из перьев и мятой ткани.
Пятилетний сын Леопольда, прибывший вместе с папой, зашелся противным визгливым смехом.
Пока сгорающую от стыда Эмилию выпутывали из безнадежно испорченного платья и уносили наверх, пока мама утешала ее, уже перекинувшуюся обратно и рыдающую, она бессвязно повторяла:
- Нет мне ни счастья, ни удачи в этой жизни ты галка, папа тетерев, дядя Патрик пингвин, дядя Леопольд павлин, бабушка Матильда дрофа, мелкий и то чиж, даже дядюшка Блиссфул и тот сыч, все летать умеют, а я курица, курица, курица
Обессиленная слезами Эмилия заснула, а взрослые внизу решили, что пришло время познакомить подрастающего оборотня с клановой легендой.
Глава 3 ПОПАДАНЦЫ (автор Александр Игнатьев)
и не охватимого разумом пространства,
затерялись обитаемые миры Ойкумена
Великого Космоса.
Никто ещё не ответил на вопрос сущности
кто мы, зачем рождаемся и умираем,
кто тот кукловод, умело расставивший
фигуры в шахматном порядке
бескрайней доски?
Гамбит.
Новая партия разыграна, и пешки
неторопливо начали свой путь.
Боги, демиурги, предтечи
создающие для развлечения разумных
«по образу и подобию», сошлись
на вечерний коктейль...
Удивительно, но во все времена
величайшей из великих является Богиня
Судьба и её единоутробный брат Случай
***
Их окружал лес. Костя с бабкой, испуганно прижавшей руки к груди, вылезли из кабины и, медленно обойдя машину по периметру, убедились в полном отсутствии дороги. Стояли предрассветные сумерки.
Через час они оба, периодически нервно посмеиваясь, сидели рядышком в кабине, тщательно закрыв дверь, и вели неторопливый разговор в слегка комичном, но ничего не значащем тоне. Ни о чём.
Между тем, горячее и жаркое светило с неохотой поднималось над лесом, окрашивая листву в немыслимые сине-зелёные оттенки. Когда все лучи слепяще-оранжевого шара оказались на густо-синем, мерцающем сквозь листву небосклоне, Костя внимательно глянул на свою домохозяйку, словно, наблюдая её в новом ракурсе.
Ей было немногим больше пятидесяти. В свете просыпающейся природы, всегда добродушный рот кривился в каком-то собачьем оскале. Лицо заострилось и приобрело черты битого судьбой крупного зверя. Серо-зелёная куртка с капюшоном, отороченным серым искусственным мехом, топорщилась на плотном, немного располневшем с возрастом, теле. Одетая, с целью перспективного посещения храма, плиссированная юбка, расширяла округлые бока, а резиновые сапоги с облезшими от возраста пуговками, завершали нелепый наряд. На голове переливался золотыми нитками ярко-красный «модный» платок, который давно служил неотъемлемой частью тела, каким-то защитным внешним покрытием кожи.