Мы только что узнали, что ужасная авария. Мы смогли связаться по телефону с Гарри Табаненом, бывшим гонщиком, дважды чемпионом мира по ралли, в настоящее время депутатом Европарламента, послушаем его.
У меня дом на юге Франции, следовательно, мне приходится ездить по французским дорогам, так вот, позвольте заметить, что французы ведут себя возмутительно.
Притормози, сказала она себе. Дебби как сумасшедшая гнала по курортным улочкам. Притормози, лапушка, сейчас не время для дорожных происшествий, ты нашла мужчину своей жизни, и он тебя ждет. Красный свет, остановись.
Она воспользовалась этим, чтобы выключить радио. Еще говорили о президенте, о ее, американском. Любовная история. Она где-то оставила свой немецкий темно-синий кабриолет с голубым капотом и вбежала в магазин.
А, мадам Паркер, как вы хороши сегодня утром, зачастила администратор, которая на пороге ждала только ее, вы как раз вовремя, я получила очень милые костюмчики, которые должны вам понравиться, не хотите взглянуть?
Позднее, ответила Дебби, снимая черные очки, очень четко, безоговорочно, уже всматриваясь в глубину помещения. Сейчас, сказала она, мне нужны брюки, размер сорок четыре. Администратор смотрит на нее. Дебби уточняет: Для мужчины. В таком случае это надо поискать с Франсиной.
Дебби поискала с Франсиной в мужском отделе. Брюки светлые, нейтральные, бежевые, легкие, летние, да, на штрипках, и рубашка, белая, нет, не с длинными рукавами, скорее с короткими, ему будет не так жарко в поезде, если он на него сядет, сказала она. Что? спросила Франсина. Нет, ничего, ответила Дебби.
Сидящий на пляже Симон дрожал. По многим причинам. Эмоция, нервы, холодная вода, временная усталость как последствие любви.
Он завернулся в большое белое полотенце Дебби, затем, так и не уняв дрожь, решился избавиться от мокрых трусов, занятый одной мыслью позвонить Сюзанне.
Он встал, обмотал полотенце вокруг талии. Затем, чтобы высушить, положил трусы на камень. Затем пошарил в кармане, внутреннем кармане пиджака. Затем в бумажнике. Захватив телефонную карточку, направился к телефонной кабине за дюной.
Это я, сказал он, я боялся, что ты еще не вернулась с рынка. Только сейчас пришла, сказала Сюзанна. А ты? спросила она, когда приезжаешь? Я не приезжаю, ответил Симон. Как это? спросила Сюзанна. Я опять его пропустил, сказал Симон. Молчание с россыпью звуков, производимых раскладыванием овощей в лоток холодильника.
Симон: Что ты там делаешь? Сюзанна: Раскладываю продукты: не хочется, чтобы при такой жаре они испортились. Симон: Ну, так разложишь позднее, я ведь с тобой разговариваю. Сюзанна: Да, ты разговариваешь, ты сказал, что опять пропустил свой поезд. Она взорвалась: Ты издеваешься надо мной? Что там еще произошло?
Недоразумение, ответил Симон, путаница, два противоречивых источника информации: гостиничный портье, первый источник, указал отправление в тринадцать двадцать одну, а Дебби, второй источник, указала тринадцать двадцать семь, а на самом
начало чего-то? Или скорее конец чего-то? Ни то и ни другое. Это было и то, и другое. Что-то иное. Между двумя. Отсюда депрессия от ожидания в остановленном времени, пустота, в которой что-то должно решиться. Вовсе необязательно, подумал Симон, вероятно, это всего лишь ощущение. Сам себя поправил и подумал: Иллюзия.
Это было всего лишь отсутствие поезда. Одна женщина вместо другой. Во сколько следующий? спросила она, словно отвлекая взгляд Симона, прикованный к ее мокрой коже.
Запах Симона, должно быть, пропитал белое полотенце. От тебя вкусно пахнет, сказала она. Она вытирала лицо полотенцем, затем в него завернулась. Я надеваю твою шкуру, сказала она, я влезаю в твою шкуру. Симон, еще больше смущенный переходом на «ты».
Немного отсроченное «ты», казалось, напоминало, что что-то произошло. Изрекало это, удостоверяло это. И уже никаких сомнений в этом. Как в том фильме, о котором вспоминал Симон. Вечером любовники обращаются друг к другу на «вы». Мы расстаемся с ними на ночь. Утром они обращаются друг к другу на «ты». Мы понимаем, что они занимались любовью. Элегантно, целомудренно, это происходило в поезде.
Я не поеду на следующем, сказал Симон. Дебби пригладила мокрые волосы, затем легла на полотенце. Эта одежда тебе идет, сказала она. Ты услышала? спросил он. Да, ответила Дебби, я услышала, что ты остаешься со мной. Нет, сказал Симон. Сюзанна приедет к нам, приедет ко мне, а в таком случае и к тебе.
Она едет. Она скоро приедет. На машине. Она будет здесь около шести или семи часов. Она хочет, чтобы я перестал пропускать поезда. Она знает. Она почувствовала, поняла, что, если я останусь здесь, с тобой, я уже никогда не перестану пропускать поезда, что все опять начнется заново. Она боится.
Дебби спросила: Сколько сейчас времени? Симон, сидя рядом с ней, нагнулся, протянул руку к пиджаку, пошарил в кармане, достал из него часы, вверх ногами, перевернул их, затем, склонив голову, ответил: Без четверти два.
Дебби сказала: Здорово, у нас остается четыре часа, может быть, даже пять. Она выпрямилась: Поцелуй меня. Он поцеловал ее. Целуя ее, у него возникла странная мысль. От чего, не знаю, сказал он мне, возможно, от вкуса губ, соли, проглянувшего солнца, жары, остановленного времени. Какая мысль? спросил я у него.