Да полно тебе, шутит он, заступилась Стеша. Места не пролежит, сгодится еще.
Деловитая заботливость слышалась в ее голосе.
Золото тебе жена попалась, золото. Хозяй-ствен-ен-ная! пропела теща.
И в голосе тещи, и в морщинистом лице тестя Федор заметил легкую обиду. Маленькое недовольство, неприметное, через минуту забудется, но все ж, видать, неприятность, и, должно быть, уже семейная.
К вечеру все было на своих местах. Свежо пахло от чисто вымытых Стешей полов.
На столе простенькая белая скатерка. Есть и другая скатерть, с бахромой и цветами, но та, знал Федор, спрятана до праздника. На скатерти поблескивает желтым лаком приемник, на окнах тюлевые занавесочки, на подоконнике горшок с недоростком фикусом, принесенный из половины родителей. Угрюмый сундук покрыт веселым половичком. Лампа горит под самодельным бумажным колпаком надо купить абажур, обязательно зеленый сверху, белый понизу Когда Федор разделся и пригляделся ко всему, его охватила покойная радость. Вот она и началась семейная жизнь! Приемник, лампа, белая скатерть пустяки, а что ни говори, без этого нельзя жить по-семейному. Не холостяцкое страдание, семья свое гнездышко!
На кровати, в одной ночной рубахе, распустив волнами по груди волосы, выставив полное белое плечо, сидела и, морщась, причесывалась Стеша. Близкой, как и все кругом, какой-то уютной показалась она сейчас ему. Он подошел, обнял, но она, еще вчера вздрагивавшая от его прикосновения, сейчас спокойно отстранилась.
Обожди Уж не терпится. Гребень сломаешь. И это Федора не обидело, не удивило: семья же, а в семье все привычно.
4
А как это он к нам надумал?
Женился на сухоблиновской, к жене переехал.
Ай, спасибо девке! Подарила нам работника. Директор Анастас Павлович был осанистый, голос у него густой, начальственный, походка неторопливая, но держался он с Федором запросто. Сразу же стал звать ласково Федей, проходя по измятому гусеницами огромному эмтээсовскому двору, разоткровенничался:
Помнится, Федя, жил у нас в деревне, когда я еще мальчонкой был, один мужичок. «Кукушонок» прозвище. У этого Кукушонка, бывало, спрашивали: «Почему, друг, лошадь у тебя откормленная, а сбруя веревочная? Но из самых бедных, справь, поднатужься». У него один ответ: «Живет и так. От ременной справы лошадь не потянет шибче». Вот и наша МТС пока что на Кукушонково хозяйство смахивает. Гляди, какие лошадки, директор провел рукой по выстроившимся в ряд гусеничным тракторам, а справа к ним Кукушонкова, тяп-ляп понастроено: живет, мол, и так. Навесов поставить не можем, мастерские на живую нитку сколочены. Ты комсомолец, парень не из пугливых, потому и говорю По глазам вижу тебя. Был бы только народ настоящий, поживем оперимся
Кирпичный домик, смахивающий на сельскую кузницу, в распахнутых дверях которого, в темноте, вспыхивал зеленый огонь сварки. Тут же два других дома, длинных, безликих конюшни не конюшни, сараи не сараи, должно быть, мастерские. За ними бок о бок шеренгой самоходные комбайны, красные и голубые горделивые машины, выше колес занесенные снегом.
«Кукушонково хозяйство Эх, так-то вот променял ты, Федор, сокола на кукушку. Не раз, видно, вспомянуть придется свою МТС».
Я, брат, сам новичок тут, бодро продолжал директор. Всего месяц назад принял И вовсе никакой не было заботы о рабочих. А я так думаю: раз ты руководитель, то для специалистов хоть с себя рубашку последнюю не жалей! Выручат.
«Да ладно уж, не умасливай, не сбегу», невесело думал Федор.
Вот и тракторы твои. Вот и твой тракторист. Чижов, это бригадир новый, прошу любить и жаловать. Соловейков слышал, верно, такую фамилию? Ну, знакомьтесь, знакомьтесь, не буду мешать.
Директор ушел, крепко пожав Федору руку. Чижов сразу же отвернулся, заелозил ветошью по капоту. Федор знал Чижов, у которого он, считай, отбил Стешу, работает в этой МТС, но как-то и в голову не приходило раньше, что они могут встретиться, могут работать вместо Просто перешагнул тогда через него и забыл.
Эй, друг, знакомятся-то не задом
Чего тебе? повернулся мрачно Чижов.
Только и всего. Здравствуй, будем знакомы. Чижов секунду-другую искоса глядел на протянутую руку, потом с неохотой, вяло пожал.
Ну, здорово.
Давай, друг, без «ну», я вежливость люблю.
Так чего и разговариваешь с невежливым? Чижов снова взялся за тряпку.
Нужда заставляет. Работать-то вместе придется. Вот что, повернись-ка да доложи толком: как с ремонтом?
Чижов и повернулся и не повернулся, встал бочком, уставился в сторону, в крыши мастерских.
Знаем мы таких командиров, которые на готовенькое-то любят.
На готовенькое? Значит, кончен ремонт? Выходит, ты у чужого трактора копаешься?
Два трактора кончили. Вот этот остался. Всего и делов-то.
Да, делов не много. Зима проходит, март на носу, два
трактора отремонтировали, один не тронут. Могло быть и хуже.
Знаем мы таких быстрых.
Заправлен?
Заправлен. В разборочную нужно.
Так поехали, заводи. Чижов промолчал.
Иль завести не можешь? Дай-ка попробую.
Федор осторожно плечом отстранил Чижова, положил ладонь на отполированную ручку и привычно, всем телом налег. Мотор засопел, вразброд раз-другой фыркнул и смолк. Федор вопросительно уставился на Чижова.