Все молчали, рассеянно глядели каждый в свою сторону.
Молоды вы еще, очень молоды! вздохнул Иван Игнатьевич. Кто из нас в молодости не мечтал великана в мир выпустить из своих рук!
И, как правило, взмывали не те, от кого ждешь полета, с горечью проговорила Ольга Олеговна. Никто из нас не отличал особо Эрика Лобанова, а нынче профессор, и уже известный.
Но это Нина Семеновна даже задохнулась от волнения, это же доказательство нашей близорукости не разглядеть в человеке, чем он значителен. Так можно и гения просмотреть!
Наверное, впервые за весь вечер Ольга Олеговна улыбнулась, покачала головой, увенчанной тяжелой прической:
Мы не провидцы обычные люди. Самые обычные. Предвидеть гения, тем более научить гениальному, нет, нам не по силам. Научить бы самому простому, банальному из банального, тому, что повторялось из поколения в поколение, что вошло во все расхожие прописи вроде уважай достоинство ближнего, возмущайся насилием Собственно, научить бы одному: не обижайте друг друга, люди.
Научить?! воскликнула Нина Семеновна. Кого? Юлечку! Гену Голикова! Игоря Проухова! Они все, все еще в детстве были удивительно отзывчивы на доброту. С самого начала, еще до школы, все добры от природы. И уж если они станут обижать друг друга, то тогда Тогда остается только одно повеситься на первом же гвозде от отчаяния.
Иннокентий Сергеевич повернул к свету взрытую сторону лица, тронул свой страшный шрам.
Не исключено, что вот это украшение подарил мне вовсе не злой от природы человек. И я должен был каких-то детей оставить сиротами, не ведая озлобления.
И Нина Семеновна с испугом отвела глаза, с жаром проговорила:
Я готова каждый день повторять: господи, дай мне силы отдать жизнь тем, кого учу! Господи, не обмани меня, сделай их всех счастливыми!
Стоит ли молиться! отозвалась Ольга Олеговна. Мы и без молитв делаем это отдаем жизнь.
Вот именно. И Зоя Владимировна тоже, напомнил Иван Игнатьевич.
Ольга Олеговна встала, засмотрелась в темное распахнутое окно, за которым лежала притихшая улица.
Мальчики и девочки, мальчики и девочки, как вы еще зелены!
Нет, не готовы к жизни Помолчала и, не отрываясь от окна, спросила: Интересно бы послушать, что они сейчас говорят о своем будущем?
Пусть поют и веселятся. Думать о будущем им предстоит завтра.
Учителя задвигали стульями, стали подыматься.
20
Юлечка, выставив на Натку острый подбородок, спросила:
Слышала?
Слышала! Ответ с вызовом. Ну и что? Я ненавижу его! Раньше любила. Открыто говорю: лю-би-ла! Теперь нен-навижу! Не прощу!
Щу! отозвалось в почи.
Мне даже кошку жаль, когда ее бьют и калечат. Тут человек.
Пусть каждый как хочет, Натка, вступился Игорь.
Опять заело у тебя, Иисусик. Убийцей же его называл, теперь простить готов. Трепач ты!
Яшке помогать не жди, не буду!
Так помогай Генке! А сам говорил они друг друга стоят, два сапога
Я к Генке не побегу, но других за руку хватать не стану.
А я Юлечка задохнулась. Я и Яшку бы Да! Предупредила, если б кто-то убивать его собирался.
Побежишь? Скажешь? Только попробуй!
А что ты со мной сделаешь? За волосы удержишь?
Попробуй Все попробуйте! Только заикнитесь!
Игорь! Ты слышишь? Игорь! Ты хочешь художником Наверно, радовать людей хочешь. Наверно, думаешь: посмотрят люди твои картины и добрей станут. Разве не так, Игорь? Добрей! А сам сейчас Пусть бьют человека, пусть калечат, даже убить могут тебе плевать. Сам не пойду, других держать не буду, моя хата с краю Игорь! Пойдем к Генке вместе!
Прижимая ладошки к груди, натянуто-хрупкая, дрожащая, Юлечка тянулась к Игорю, на выбеленном лице просяще горели темные глаза. Игорь морщился и отводил взгляд.
Черт! Ты думаешь, он шевельнул бы пальцем, если б нас Яшка
Стари-ик! слабо изумился Сократ. Надо быть честным, старик! Генка за нас всегда. Даже за незнакомых на улице И ты знаешь, как он Яшку приложил.
То раньше Раньше он за меня готов черту рога сломать. А вот теперь сомневаюсь.
Тут что-то не то, фратеры. Раньше не сомневаюсь. Значит, хорош был раньше, а на него накинулись. Зачем? Что-то не то
А кто накинулся? Кто?! с отчаяньем закричал Игорь. Я на него? Ты не слышал, как я говорил ему не будем, не надо, кончим! Нет! Сам, сам напрашивался! Угрожал еще не жди, не пожалею! А что ему сказали? Да то, что было. А он про нас понес что? Про каждого! На меня как на врага. И на тебя тоже, хотя ты ни слова плохого о нем Все ему вдруг враги. И нас, врагов, ему любить и защищать? Да смешно думать. Ну, а мне-то зачем врага спасать? Он мне теперь чужой, посторонний!
Сократ тоскливо промолчал, мигал красными веками, оглаживал гитару.
Юлечка снова подалась на Игоря:
Пусть он плохой, Игорь. Пусть чужой. Но не кошку человека собираются бить!
И снова Игорь сморщился, влез пятерней в растрепанные волосы.
Ч-черт! Что же делать? Он мне в душу плюнул, а я к нему на полусогнутых
Натка, каменея губами и скулами, слушала.
Ну, поговорили? сказала она резко. Хватит! Теперь я скажу. Попробуйте помешать Яшке. Только заикнитесь! Пеняйте на себя. Тогда я сама к Яшке пойду, тогда я скажу ему, кто помешал