Но я утешаю себя тем, что такое положение дел не может продолжаться долго, сказал Халид, потому что моя семья более могущественна, чем его, и к тому же имеет доступ к халифу, так что я скоро буду освобожден. Поэтому никто на этом корабле не осмеливается ударить меня кнутом, поскольку все знают, что никто не может безнаказанно ударить того, кто является потомком Пророка.
Орм спросил, когда жил этот Пророк, и Халид ответил, что он умер более трехсот пятидесяти лет тому назад. Орм заметил, что это, должно быть, действительно был могущественный человек, если он все еще может, по прошествии стольких лет, защищать своих сородичей и решать, что людям можно пить, а что нельзя. В Скании никогда ни один человек не обладал такой властью, даже король Ивар Широкоплечий, а он был самым могущественным человеком, который когда-либо жил на Севере.
Ни один человек в моей стране не издавал законов о том, что другим можно пить, будь то король или простолюдин, закончил Халид.
Знание Ормом арабского быстро улучшалось теперь, когда его партнером был Халид, потому что тот говорил беспрестанно, и ему было что рассказать интересного. Спустя несколько дней он поинтересовался, где находится страна Орма, и как случилось, что он оказался на том корабле. Тогда Орм рассказал ему историю экспедиции Крока и о том, как он присоединился к ней, и обо; всем, что за этим последовало. Когда он рассказал освоих приключениях, насколько позволяли его познания в языке, он сказал в заключение:
Как видишь, многое из того, что случилось, было результатом нашей встречи с евреем Соломоном. Я, думаю, что он, вероятно, был удачливым человеком, поскольку был освобожден из рабства, и до тех пор, пока он оставался с нами, у нас все шло хорошо. Он сказал, что является известным человеком в городе под названием Толедо, где он серебряных дел мастер, а также ведущий поэт.
Халид сказал, что он определенно слышал о нем, поскольку его мастерство как серебряных дел мастера, общепризнанно, не был он и плохим поэтом, для Толедо.
Не так давно, сказал он, я слышал одну из его поэм в исполнении бродячего менестреля с севера, в которой рассказывается о том, как он попал в руки астурийского маркграфа, который плохо относился к нему, и как он затем спасся и привел свирепых пиратов к крепости, которые штурмом взяли крепость и убили маркграфа, а затем насадили его голову на кол, чтобы вороны клевали ее, после чего он вернулся домой в свою страну с золотом маркграфа. Это была хорошая поэма, исполненная в простом стиле, хотя ей и не доставало утонченности выражения, к которой стремимся мы в Малаге.
Он не преуменьшил своих достижений, сказал Орм. Если он готов на такие испытания, чтобы отомстить врагу, он должен желать сделать что-либо для друзей, оказавших ему, такую услугу. Именно мы освободили его из рабства, штурмовали крепость и исполнили его месть. И если он действительно такой важный человек в своей стране, возможно он в состоянии сослужить нам, сидящим здесь, такую же службу, какую мы сослужили ему. Если же он нам не поможет, я не знаю, как вообще мы когда-либо сможем вернуть себе свободу.
Халид сказал, что Соломон известен своим богатством,
и что его высоко ценит халиф, хотя он и придерживается неправильной религии. Орм теперь стал надеяться, но ничего не сказал своим соотечественникам из того, что рассказал ему Халид. Результатом их беседы стало то, что Халид взялся послать письмо с приветствиями Орма Соломону в Толедо, как только его самого освободят.
Но проходило время, а приказа об освобождении Халида не поступало. Задержка делала его более беспокойным, чем прежде, и он яростно ругал безразличие своих родичей. Он начал складывать большую поэму о пагубном влиянии вина, надеясь на то, что это поможет ему. Он хотел размножить поэму и послать ее халифу, когда они будут находиться в каком-нибудь порту, с тем, чтобы его истинное отношение к данному предмету стало известно. Но когда чело дошло до того, что он должен был восхвалять воду и лимонный сок и провозгласить их превосходство над вином, его стихи стали каким-то образом останавливаться. Однако, хотя он и продолжал выкрикивать ругательства в адрес надсмотрщика, когда приступы плохого настроения находили на него, его никогда не били кнутом, и Орм воспринимал это как обнадеживающий признак, что он не останется с ними надолго.
Однажды утром, когда они находились в одной из восточных гаваней, после того как их корабль вернулся в составе многочисленной флотилии из трудной погони за африканскими пиратами, на борт взошли четверо, и когда Халид увидел их, то чуть не упал без чувств от радости и проигнорировал вопрос Орма относительно того, кто они. Один из них был чиновником в большом тюрбане и плаще, доходившем ему до пят. Он вручил письмо капитану корабля, который прикоснулся к нему лбом и прочитал с почтением. Другой член этой компании, казалось, был родичем Халида, поскольку, как только тот был освобожден от цепи, они бросились в объятия друг другу, всхлипывая и обмениваясь поцелуями и болтая, как сумасшедшие. Другие двое были слугами, которые несли одежду и корзины. Они одели Халида в богатый халат и предложили ему еду. Орм прокричал ему, чтобы тот не забыл о своем обещании, но Халид уже был занят тем, что упрекал своего родича за то, что тот забыл привести с собой парикмахера, и не слышал Орма. После этого Халид сошел на берег в сопровождении своей свиты, при этом капитан и команда почтительно прощались с ним, что он воспринял со снисхождением, как будто бы едва помня об их присутствии, и удалился рука об руку со своим родственником.