Пол Гэллико Миссис Харрис едет в Нью-Йорк
1
Миссис Харрис была уборщицей той особенной лондонской породы, что день за днем приводят в порядок этот гигантский город, а ее лучшая (с самой юности) подруга миссис Баттерфильд в это время работала приходящей кухаркой и тоже уборщицей. Клиенты обеих населяли респектабельный район Белгравия, и служили неиссякаемым источником сплетен для наших подруг, которые каждый вечер встречались, чтобы выпить чайку и обменяться новостями.
Миссис Харрис пошел уже седьмой десяток, она была маленькой, сухенькой старушкой со щечками как прихваченные морозом яблоки, румяными и морщинистыми, и острыми, хитрыми глазками. Она была женщиной практичной и решительной, но не без склонности к романтике, оптимисткой, и воспринимала жизнь довольно просто та состояла для миссис Харрис из черных и белых полос без сложных переходов между ними. Миссис Баттерфильд была в том же возрасте, но отличалась завидной дородностью, а характер ее в равных пропорциях составляли боязливость и добродушие; будучи пессимисткой, она постоянно ощущала, что и она сама, и ее знакомые постоянно находятся на грани катастрофы.
Обе добрые женщины давно уже были вдовами. У миссис Баттерфильд было два женатых сына, которые, увы, никак не поддерживали ее (что, впрочем, ее не удивляло. При взгляде на жизнь, присущем миссис Баттерфильд, ее скорее удивила бы сыновья помощь). У миссис Харрис была замужняя дочь та жила в Ноттингеме и каждый четверг аккуратно писала ей письма. В целом, можно сказать, подруги жили деятельной, плодотворной и интересной жизнью, поддерживали друг друга чем могли и сильно скрашивали друг другу одиночество. Не кто иной как миссис Баттерфильд взвалила на себя бремя заботы о клиентах миссис Харрис на все время ее отсутствия что и позволило миссис Харрис год назад отправиться в Париж с целью волнующей и романтической: купить себе платье от Диора, каковой трофей и поныне помещался в гардеробе скромной лондонской уборщицы Ады Харрис, свидетельствуя о том, какой чудесной и удивительной может быть жизнь для того, кому достанет энергии, настойчивости и воображения изменить ее.
Итак, уютно угревшись в комнатке миссис Харрис, под лампой со старомодным плюшевым абажуром, подруги не спеша обсуждали события дня, наслаждаясь чаем из чайника, укрытого красивой желтой грелкой (миссис Баттерфильд связала эту грелку в подарок на прошлое рождество). Работало радио правда, издаваемые им звуки производили скорее гнетущее впечатление: передавали американскую «народную песню» в исполнении некоего Кентукки Клейборна.
Так я графине и сказала: не купите новый пылесос до свидания, рассказывала миссис Харрис. А эта скупердяйка мне: «Ах, мол, дорогая миссис Харрис, может быть, он еще годик послужит?..» Послужит он, как же.
Да до него и дотронуться-то страшно так током бьет, аж до самых пяток! Так что я ей твердо сказала ультиматум мой такой: или завтра в квартире будет новый «Гувер», или завтра же ваши ключи окажутся в почтовом ящике.
(Ключи клиента, брошенные в почтовый ящик его дома это традиционный способ, которым приходящая уборщица объявляет о разрыве отношений с владельцем этих ключей, дома и ящика).
Миссис Баттерфильд отхлебнула глоточек чаю.
Не купит она пылесос, мрачно заметила она. Знаю я таких. Над каждым грошом трясутся, только бы лишнего не потратить а там хоть трава не расти.
В приемнике продолжал страдать Кентукки Клейборн:
Миссис Баттерфильд послушно потянулась и повернула выключатель, заметив при этом:
Все-таки жалко мне, как его, бедняжку, застрелили, а он просит свою лошадь, чтоб она его поцеловала. А теперь мы так и не узнаем, поцеловала она его все-таки или нет.
Впрочем, все обстояло не совсем так: соседи за стеной, похоже, были ярыми поклонниками американского барда, и душераздирающая история любви и смерти на Диком Западе текла сквозь стену, словно вода сквозь промокашку. Но к этой, с позволения сказать, музыке примешивались и другие звуки: вот послышался приглушенный удар, а за ним последовал вскрик боли и тут же кто-то увеличил громкость радио, и Кентукки Клейборн, завывающий в нос под треньканье гитары, заглушил крики и плач.
Подруги тут же замолчали, и на их лицах появилось мрачное и озабоченное выражение.