Любовь Тильман Белый пламень
Меня спасать плывут, летят стихи
Но уже всходят травы пустырей.
Молоденькие листья зеленеют
Светлей и ярче тех, что постарей.
И распустив пушистые бутоны,
Набрав в стволы дары летящих вод,
Цветут, лаская взор, брахихитоны,
Расцвечивая бурный неба свод.
Цветы одних, как ландыши белеют,
Других, как сольфериновый закат,
Оттенками кармина пламенеют,
Пестрят, словно полосчатый агат.
Серёжки дуба рядом с желудями.
На эвкалиптах радуги пушков.
Развесив колокольчики кистями,
Как покрывало синих облаков,
Прозрачные без листьев жакаранды.
Акации надели веера.
Кигелии принарядились в банты
Прекрасная недолгая пора,
Когда спешит цикл новый возрожденья,
Пред тем как лето вступит во владенья.
Радугой лучи распались
И в траве, словно в купели,
Сердоликом отражались.
И в ответ пышнели листья,
Почки соком наливались,
Расцветали все пригорки,
Разноцветьем красовались.
Но спалило солнце тучи,
Воздух будто раскалённый,
На палитре горной кручи:
Серый, белый и зелёный.
Шишки в серебристых платьях
На экране небосвода.
Сосны, в каменных объятьях,
Ждут опять дождей прихода.
Луга в цвету, роскошные леса,
Небесных вод пронзительные своды,
В песчинке, в каждом листике краса,
Столетних сосен светлые порталы,
Под арками игольчатых ветвей.
Они словно волшебные кристаллы
В жеоде, нам невидимых, полей.
Всё знаем и во всём сокрыта тайна.
Всё разное и всё из одного.
Всё соподчинено и всё случайно.
И сами мы случайнее всего.
Щедра подарками, красива.
За ней невеста кружевная,
Кружится, блёстками сверкая.
Затем деревья, словно снегом,
Осыплет белопенным цветом.
Год совершает оборот,
Летят дожди, земля цветёт,
Плод, зрея, облетает снова.
Всё в новь, хоть ничего не ново.
Свою шарманку крутит жизнь,
Рождённым, множит этажи,
И каждая ступень всё круче,
Всё жарче солнце,
И все пеньки в молоденьких грибах.
Ещё цветёт лабазник запоздало.
Но по утрам съедает лужи лёд.
А скоро всё укроет покрывало,
И отразит, сверкая, неба свод.
И жизнь под ним всё так же будет длиться.
Лишь солнце даст отмашку ручейку,
Всё ростом и цветеньем повторится,
Чтоб стать началом новому витку.
Душа томительно стремится
Нырнуть под ало-рыжий плед
И в снах природы раствориться.
Но тлена сторонится плоть
И разум мечется в испуге.
Смеётся время: в этом круге
Оно всех может побороть.
Ему подвластен быт земной
И все космические дали,
Но чтоб о нём не забывали,
Быть должен кто-нибудь живой.
И в битвах мира заплетаясь,
От напряжения скрепя,
Оно течёт само в себя,
Порывы сил сдержать пытаясь.
Отыгравший и усталый день.
Запоздалых птиц всё кружит стая,
Постепенно оседая в тень.
Туч полоска с синевой по краю.
Взгляды переливами маня,
Бабочки у фонарей мерцают
Золотыми вспышками огня.
Завтра повторится всё сначала,
Перекус, экскурсий кутерьма
Мы, на ночь, застряли у причала,
Под прикрытьем рыжего холма.
Но только далеко не та,
Что следует вихлястой моде.
А та, что царствует в природе,
В оркестр земного бытия
Сплетая музыку ручья,
И моря шум, и урагана,
Сиянье солнца, тень тумана,
Рожденье, созреванье, тлен,
Неотвратимость перемен,
Закрученных двойной спиралью
Но мы отгородились далью
Нелепой гордости своей,
Себя считая всех важней,
Теряя будущего шансы,
Внося сплошные диссонансы.
Хладным мерцанием дышит, маня.
В таинствах неба, призрачный флот
Мчится в бурлящем кипении вод.
Ветры свирепствуют в кронах играя,
Чёрные туч паруса раздувая,
Вдруг обдавая солнца пожаром,
Крутят, мешая их с облачным паром.
Жаль лишь недолго феерия длилась,
За горизонтом армада укрылась.
Чистое небо, как и с утра.
Пыль пустырей. Цвет газонов. Жара.
Цветы хоризии светились так лилейно,
Доказывая нам, без всяких слов,
Что всё отнюдь не столь прямолинейно.
Она давно здесь дома, не гостит.
И ровно то же происходит с нами:
Нам надо, чтоб успешно прорасти,