А это что? спросила Оля, указав на бланк с жирным печатным заголовком: «Министерство внутренних дел. Санкт-Петербургское охранное отделение».
О, это, кажется, посерьезнее улыбок на панихиде. Видите, охранное отделение сообщает начальнику института, что студент Жимский был взят под стражу, допрошен по делу 788/А/26 и, ввиду отсутствия доказательств соучастия в преступлении, освобожден из-под стражи с отобранием у оного Жимского подписки о невыезде из Петербурга. И дальше опять запросы, запросы, запросы Странно, что в институте его оставили. А впрочем, вот и объяснение: поручительство профессора Иностранцева. Учитывая исключительные способности прилежание так, так несет полную ответственность Молодец, Александр Александрович, не побоялся взять на поруки.
Ну, дальше ничего особенного: выдан диплом, так, список научных трудов, прохождение службы. И, вот видите, уже после революции письмо в институт пришло: Борис Казимирович Жимский сообщает о смерти своего отца, бывшего студента, а впоследствии горного инженера. Обратите внимание: адрес тот же самый 5-я Советская, это же бывшая 5-я Рождественская. Завидное постоянство.
Леонид Константинович закрыл папку и вздохнул.
Трудная была юность у человека. И сколько таких судеб в этих папках. А говорят: архивная пыль, архивные крысы. Несправедливо это, молодые люди, как хотите, но несправедливо.
Старый архивариус разгорячился, вступив в спор с воображаемыми противниками, но, убедившись, что ребята не думают возражать, быстро успокоился.
Вы б, пока суть да дело, записали, о чем здесь говорится, посоветовал он. Настоящий историк-следопыт, как и его собрат следопыт-разведчик, должен прочно закреплять все, что удается выяснить. Неизвестно ведь, что именно даст ключ к решению загадки. Поэтому как можно больше запоминайте и записывайте.
Уже, поднял голову Генька, успевший во время речи Леонида Константиновича нацарапать что-то в помятом
блокноте.
Что? не понял архивариус.
Уже записал. Вот, и Генька не без гордости показал Леониду Константиновичу свою запись.
Записали, да мало, покрутил головой старик. «Жимский Казимир читал Карла Маркса, сидел в охранке». Нет, этого недостаточно, молодой человек. Вы уж, будьте любезны, и годы все отметьте, и адрес, и все прочие данные.
Только убедившись, что основные этапы жизненного пути Казимира Жимского оказались занесенными в Генькин блокнот, Леонид Константинович вернулся к тому главному делу, которое больше всего занимало ребят.
Допустим, начал он, что найденный нами Казимир тот самый, о котором вспоминал ваш М. Р.
Допустим, охотно согласились Оля и Генька.
Можно также предположить, что М. Р. был однокурсником Жимского или, по крайней мере, учился в институте в одно время с ним; тут они и подружились. Ведь в записках, если я вас правильно понял, сказано «друг Казимир».
«Эх, друг Казимир», уточнил Генька.
Вот, вот, продолжал архивариус. А что если еще раз посмотреть список набора 1893 года? Тот самый, в котором вы нашли Жимского? Может быть, вы недоглядели в этом списке вашего М. Р.? Кстати, фамилии на «М» вы смотрели?
Нет, только на «Р», ответила, недоумевая, Оля. А что?
Так ведь инициалы могли быть перевертышем: сперва «М» фамилия, а потом «Р» имя. А ну-ка, посмотрим
Однако среди людей с фамилиями, начинающимися на «М», не оказалось ни одного Романа, Ростислава или Роберта. Инициалов «М. Р.» не получалось. Ребята, раздосадованные тем, что им самим не пришло в голову перевернуть буквы, были даже чуть-чуть рады этому.
Но Леонид Константинович не выпускал из рук списка 1893 года. Медленно читал он страницу за страницей, вглядывался в каждую запись, просматривал некоторые из них на свет и, как показалось ребятам, даже зачем-то понюхал какую-то особенно привлекшую его внимание страницу. Дойдя до фамилий, начинавшихся на «Р», Леонид Константинович вдруг резко нагнулся к папке и, повернувшись к ребятам, воскликнул:
Позвольте! Что же вы раньше меня не позвали?!
А зачем? удивилась Оля.
Да посмотрите же, под номером шестьдесят седьмым нет записи. Она зачеркнута, тушью зачеркнута!
Ну и что? также недоуменно отозвалась Оля, И в других списках были зачеркнутые строчки.
А чем зачеркнуто было? Чем?
Чернилами, кажется Фиолетовыми
Вот видите! А здесь тушью! И не зачеркнуто даже, а залито сплошь, и подтеки остались. Это не зря. Вы следопыты, а мимо следа прошли, прозевали.
А какой же это след? Напутали, наверно, потому и зачеркнули. Да и все равно нам теперь не прочесть, оправдывался Генька.
Скороспелый вывод, молодой человек. Незрелое суждение! Так канцелярские ошибки не исправляли. И что прочесть нельзя, тоже ошибаетесь. Слава богу, не при царе Горохе живем! Приходите завтра, я вас сведу в одно волшебное заведение! Там нам помогут
На следующий день в школе Генька с Олей только и говорили о предстоящей поездке в «волшебное заведение». Витина парта стояла как раз перед Генькиной. И он все, конечно, слышал.
Там, наверно, криминалисты работают, нарочно громко объяснял Оле Генька, Они любого фокусника затюкают! Сожги документ, а пепел им принеси прочитают! Факт!