Мы высадим вас на Кракатау и оставим питания на три дня. За это время вас, наверное, кто-нибудь заметит и подберет. А теперь, продолжал Салул по-малайски, я обращаюсь к вам, братья, к вам, сыновья нашей земли, нашего народа! Вы обмануты, запуганы могуществом белых. Вы верой и правдой служите своим хозяевам, охраняете их и награбленное ими добро, с вашей же помощью держат они в повиновении ваших отцов и сестер. Мы знаем, что вы еще несознательны, но и среди вас есть люди, которые понимают, какое черное дело они делают. Так пусть же те, кто понимает это, идут к нам, чтобы служить своему народу!
Не успел он закончить, как Сагур и с ним еще семь человек выступили вперед и с радостным шумом соединились со своими. Те же, что остались, нерешительно топтались на месте, не зная, как поступить.
Через несколько минут вышли еще пять человек, а еще минуту спустя Гоно!
Ты?! разом воскликнули Сагур, Барас и еще некоторые.
Гоно горделиво выпрямился, стукнул себя кулаком в грудь:
Да, я! Вас это удивляет? Значит, вы не знаете Гоно! Меня недавно упрекнули, что я чужой, не сын своего народа. Так вот смотрите все: Гоно не такой, как вы о нем думаете!
Знаешь ли ты, что идешь на смерть? спросил Салул.
Знаю! Я рискую не больше вас всех. А терять мне, кроме собачьей жизни, нечего.
Эти взволнованные слова произвели впечатление даже на Сагура.
«Кто знает, подумал он, может быть, из него и выйдет хороший товарищ? Бывают такие великие минуты, когда человек становится иным. А сейчас и есть такая минута»
Теперь с голландцами осталось только девять верных им туземцев. Видно было, что чувствовали они себя не очень хорошо: жались в уголок, виновато прятали глаза.
На корабле готовились к высадке белых. «Саардам» подошел к Кракатау. Начали грузить лодки. Вот уже стали спускать их.
И в этот момент еще один человек обратился к Салулу:
И я с вами!
Крик удивления с одной стороны и возмущения с другой вырвался одновременно из всех ста двадцати грудей:
Гейс?! Боже! Какой позор! зашумели голландцы.
Белый механик? Не ошибка ли это, не обман ли? вторили им яванцы.
Салул подошел к голландцу, обнял его, расцеловал и, обращаясь к своим, сказал:
Товарищи! Я знаю этого человека: хоть он и белый, но наш, а значит, друг всех угнетенных. Мы здесь таких никогда не видели, а в далекой Европе их много. Есть даже могучее государство, где живет много миллионов наших белых братьев.
Ленин! Совет! Россия! со всех сторон закричали малайцы.
Правильно! засмеялся Салул, а Гейс на ломаном малайском языке добавил:
Есть и голландцы, много есть!
Да здравствуют наши друзья! загремели голоса.
Еще будучи в Голландии, рабочим, Гейс сочувствовал коммунистам. Однако позднее, попав на Яву, он неожиданно для себя сам стал «господином»: ведь среди голландцев на Яве нет ни одного простого человека, все только господа! На каждом шагу Гейс невольно чувствовал превосходство над туземцами и потому постепенно начал успокаиваться, забывать о своих прежних взглядах.
К малайцам он относился хорошо, никого из них никогда не обманывал, и даже старался, чем мог, помогать, а это успокаивало его совесть. Порой ему казалось, что в этой стране, где не нужно ни топлива, ни одежды и где природа столь богата, людям живется лучше, чем рабочим в Голландии. Лишь знакомство с Салулом, с которым он незаметно для себя подружился, открыло Гейсу глаза на настоящее положение угнетенных малайцев и разбудило в нем прежний революционный дух. А неожиданное восстание на «Саардаме» заставило принять окончательное решение.
Сколько радости, гордости и уверенности придало это решение темнокожим повстанцам! Подумать только: голландец, белый, и перешел на их сторону! Никогда еще не случалось ничего подобного!
Нагруженные людьми и снаряжением, лодки отвалили от борта корабля и направились к Кракатау. С большим трудом удалось найти там более-менее подходящее место для высадки пленных. И белая
команда «Саардама» осталась на голой, мертвой скале
Час спустя над судном поднялся черный дым, надулись паруса, и «Саардам» покинул стоянку.
К восходу солнца он как бы растворился в просторах Индийского океана
Капитан и лейтенант Брэнд были уволены с флота за неспособность и допущенную халатность.
Нижних чинов из голландцев разослали по разным судам на самую тяжелую работу.
Девять туземцев, оставшихся верными белым, расстреляли за измену
Заодно с ними расстреляли и несколько десятков рыбаков, живших по соседству с тем местом, где был захвачен корабль.
Только мичман ван Хорк, как выдающийся герой, получил повышение по службе
Чтобы замять это неприятное для голландского правительства событие, в газетах появилось следующее официальное сообщение:
«В ночь на 16 февраля в Зондском проливе налетело на камень военное судно «Саардам», направлявшееся в Батавию. Судно затонуло, большая часть команды спаслась».
II. УВАЖАЕМЫЙ ПРЕДСТАВИТЕЛЬ УВАЖАЕМОЙ ФИРМЫ ВАН БРОМ И К0 В АМСТЕРДАМЕ Мингер ван Дэкер и мингер Пип. Старательная шляпа. Батавия. Митинг на рынке. Проклятый череп и святая фига. Палка о двух концах
Поездка в Голландию занимает примерно месяц да столько же обратный путь. Поэтому служащие получают отпуск в метрополию на целый год, но зато один раз в десять лет. Впрочем, многие голландцы не пользуются отпуском и живут в колониях по двадцать тридцать лет.