Кипит, ох кипит, почтенная родственница, магма в глубине, я все время вижу ее пламя, чую ее жар. Гудит она, ревет, ищет выхода наружу. Все вулканы Земли это пустяки! Ох, не выдержит Земля, вырвется из глубин свирепая, кипящая сила расплавленной магмы! Что тогда будет с вами, с теми, кто на поверхности? Что от вас останется?
Да будет тебе, почтенный Велизар, пугать-то! Не вырвется она никуда.
Как знать, как знать Мучаете вы Землю, раскачиваете ее, перетираете ее кору. И вы, лесные жители, и люди. Ох, однажды она не выдержит, Земля-то. Не вечная ведь
Это почему не вечная-то?
Да уж не вечная. Вечного ничего нет
Да ты, философ, почтенный Велизар.
Пожила б с мое под Землей
Некоторое время он задумчиво поколебался в своем зыбком фиолетовом пламени, потом спросил:
Чего не приходишь ко мне в колодец? Уже лет двадцать не бывала. Хоть бы одежку свою продала, а? Золотой дам. Золотую монетку с покойничком-царем, а?
Да что ты, почтенный, я что, голая, что ль, ходить-то буду?
Да ведь не молодуха, чего стыдиться-то? Золотой дам. Честное дьявольское!
Не могу, почтенный родственник. И жаль, и не могу
Ну как знаешь. А все равно приходи. Я тебе кой-чего покажу. Ох, покажу удивлю! У меня нынче такая коллекция черепов человеческих, залюбуешься. Красавцы древнегреческие профили, лбы высокие, все зубы свои загляденье!
Да, почтенный Велизар, древнегреческие профили, а померли, небось, недавно.
Так уж жизнь устроена, почтенная Бреха. Не я это придумал, не мне и менять. Иному жить в Элладе, а он здеся народился, ему бы Архимедом или Сократом быть, а он истопник. Ох, люди, люди, беда с ними) Жизнь, говорит, так сложилась. А другой, бывает, вообще ни для какой эпохи не годится по глупости своей великой, даже на каменный век не тянет. А вот, видишь ли, прет опять же здеся, в наше время И получается у него, и даже, глядишь, неплохо. И повелевает кем-то, и почитают его Ох, люди!
Чего ты, почтенный, разохался. Чего тебе люди-то? Только черепа и собираешь
Это верно. Но иногда, как подумаешь о жизни, о Земле, о людях, да и о нашем чертовом племени, о подземной беспросветной жизни нашей, и такая дьявольская тоска берет, что хочется все бросить и уйти, куда глаза глядят.
Да ладно тебе! Я вот тоже не летаю, от того знаешь, как горько, вроде я и ведьма-то неполноценная. Да тут еще противники, волк Вергил, другие И ничего, живу. Нам все же легче живется, чем им зверям, птицам, людям. Ведь мы за ними следим, а не они за нами. То-то
В фиолетовом светящемся пламени мерно покачивалось лицо Велизара с длинным горбатым носом, массивным подбородком. Седые бакенбарды на щеках тоже были светло-фиолетовыми. Он возвышался над котлом почти в полный рост, только голени, сужаясь, сливались в единый язык фиолетового пламени, исчезали в зеве котла.
Ну что же, моя дальняя сестра, почтенная Бреха, спасибо тебе за приглашение, за интересную беседу, не забывай обо мне, я ухожу. Черной тебе ночи!
Черной Словно эхо откликнулась ведьма в глубокой отрешенной задумчивости.
5. ПРАЗДНИК ДРЕВНЕГО КЕДРА
Этого события ждали все. Весь многоглазый и много-ухий лесной мир должен был собраться на огромной поляне у опушки Леса, чтобы вместе праздновать семисотлетие самого старого жителя Древнего Кедра.
Праздник должен был начаться с наступлением сумерек в первую ночь Полной Луны в августе. Еще не ушел за горизонт день, а звери и птицы уже спешили сюда.
Каждое племя что-нибудь несло к Празднику. И едва желтый глаз луны высунулся из-за елки, как началась шумная ярмарка. Зайцы торговали вкусными кореньями и неизвестно где раздобытой капустой. Белочки вывесили на сучьях елей гирлянды орехов и связки сушеных грибов.
Малина, черника, морошка, куманика, зверобой и мята, чага и щавель, всевозможные лесные ягоды, растения, грибы и даже цветы, разные венки и ожерелья из цветов, камешков, ореховой скорлупы, все это было разложено на траве, развешено на деревьях. Для веселья, для игры, и красоты, для Праздника. Ничего мясного не было. В такие дни в Лесу запрещалось охотиться и есть друг друга.
Высокий и еще очень крепкий виновник торжества Древний Кедр смотрел сверху на шумную и веселую суматоху, задумчиво шевеля густыми узловатыми и заскорузлыми ветвями. Он хорошо помнил родоначальников этих звериных племен, собравшихся сегодня на поляне. Он не забыл Страшную Росомаху Хару, которая часто спала у его подножия в те древние времена. Он не раз видел, как Росомаха терзала жертвы. Это нередко происходило здесь, на поляне. А около него, привалившись к стволу, Хара часто отдыхала, когда не уходила в свое подземное логово, которое было неподалеку. Теперь эта грозная пещера давно обвалилась, вход зарос травой, и даже костей росомахиных жертв, да и ее самой, давно уже нет в помине.
Кедр хорошо помнил родоначальника оленьих племен- высокого, сильного оленя-быка с белой головой. Его так и звали тогда: Белоголовый Олень. Он привел сюда оленье племя, когда Кедру было едва двести лет. Но он хорошо сохранил в памяти все события своей жизни. Оленей тогда было немного, тридцать или сорок, не то, что сейчас. Теперь, когда они собираются вместе и бегут, вся земля стонет и трепещет от их могучего топота.