Но чтобы представление не сложилось односторонним, посмотрите «Сборник советского юмора», выступления Аркадия Райкина и других юмористов той эпохи. Это очень интересно.
Чем объясняется небывалый энтузиазм и самоотдача большой части людей особенно в первые годы советской власти? Тем, что они поверили в возможность создания справедливого бесклассового общества, в котором они будут служить, а не прислуживать. (См. А. Грибоедов «Горе от ума»: «Служить бы рад, прислуживаться тошно»).
Казалось бы, какая тут разница: служить или прислуживать? Ан нет, разница радикальная. В бесклассовом равноправном обществе с общественной формой собственности все люди будут служить друг другу. В обществе с частной формой собственности, в котором основные материальные средства сосредоточены у небольшой группы людей, и потому именно они задают тон в их распределении, вся основная масса народа может только прислуживать конкретному капиталисту или олигарху, на которого конкретный человек работает. Сами же эти олигархи заботятся не о процветании всего общества в целом, а о поддержании и развитии исключительно собственного бизнеса или собственного энергетического потенциала, который в обиходе называется общественным влиянием. В этом смысл капитализма: чем больше накоплено материальных средств, тем больше влияние их владельца на общественную жизнь. Работая на частного собственника, человек служит не обществу, а исключительно этому собственнику, какую бы позицию в обществе тот ни занимал.
Сейчас при приёме на работу в любую крупную частную кампанию каждый претендент на какую-то должность проходит собеседование на компетентность и готовность к выполнению определённой работы. При этом происходит сознательная, обоснованная американской, возможно при участии западной, или вообще наукой без географической привязки, фильтрация кадров с целью выявления лояльности или наоборот к работе именно этой кампании, а также к капиталистическому способу распределения в принципе.
Около двух десятков лет назад мне самой довелось пройти подобное собеседование и тестирование, целью которого было определение готовности претендента на должность к подчинению, покорности, вплоть до готовности к отказу от собственной идеологической платформы и замены её на другую.
Пока СССР очухивался от последствий Великой войны путём восстановления народного хозяйства и его индустриализацией, в чём были достигнуты удивительные успехи, западный мир, не добившийся желаемого результата военным
путём, быстренько переключился на работу над человеческим сознанием. А мы это «ушами прохлопали», что и привело к нынешним последствиям.
А. Грибоедов и многие его современники так же, как представители многих предшествующих им поколений чётко понимали разницу между служением и прислуживанием, за что некоторые подвергались гонениям со стороны государств не только в нашей стране. Но никогда ещё не набиралась такая критическая масса таких людей, которая смогла бы безнасильственным путём повернуть общественное сознание на изменение общественной формации. Так и обитаем.
Однако, это опять отступление, вставленное, когда написано уже 223 страницы. Вернёмся к основному тексту.
А какие зажигательные и душевные песни тогда пели! «Марш энтузиастов», «Марш авиаторов», другие песни великого композитора И.О.Дунаевского, и вообще песни 30-х, 40-х, 50-х, 60-х годов. Слушать и петь их было ни с чем не сравнимое удовольствие. Не в пример нынешним, они писались для людей, для народа, а не для исполнителей и наживы. Они имели смысл, иногда очень глубокий, не то, что нынешняя дребедень лишь за немногим исключением, не сильно жалуемым сценами. Послушайте, сами убедитесь. Кстати, советское радио не только душевные и зажигательные песни транслировало, но и классическую музыку практически ежедневно это я М.С.Казинника вспомнила... Именно на волне этого энтузиазма стало возможным создание нового, не известного тогдашней истории государственного устройства, основанного на принципах коммунизма, но не успевшего достичь основного, главного условия безнасильственностипри общественной форме собственности. Но даже за то, что такая попытка состоялась, следует отдать должное настоящим политическим Слонам очень редкому явлению на политической арене во все исторические времена, которых сейчас каждая моська считает своим долгом облаять. (Вот уж кто точно обрёл бессмертие, так это Иван Андреевич Крылов продолжатель Эзопа).
Если хотите составить более подробное представление о том времени, адресую вас к такому «бриллиантику» в россыпи литературных «самоцветов», ссылки на которые я постоянно делаю по ходу текста: Игорь Прелин «Афтограф президента», «Агентурная сеть», «Последняя вербовка». Это интереснее, чем «Три мушкетёра» Александла Дюма для 15-летнего возраста.
Интересно, а каково моё собственное, личное отношение к нашим вождям? Самым дорогим и близким для меня был, конечно же, дедушка Ленин, о котором я с малолетства знала намного больше, чем о собственных родных дедушках, которые тоже умерли задолго до моего рождения, т.к. я была поздним ребёнком, предпоследним в моём поколении родственников и потому теперь в этом поколении осталась уже одна. Когда к нам приезжали родственники из других городов, мы обязательно ходили на экскурсию в Дом Ленина, ставший музеем, как все нормальные люди ходят по праздникам в гости к старшим родственникам, если они не живут вместе. В Доме Ленина мы бывали и по другим важным поводам, например, там нас принимали в пионеры. У меня даже сохранился плохо различимый газетный снимок, на котором мы после этого события просто бегаем по двору музейного комплекса, типа резвимся так попросил журналист-фотограф. Хорошо помню, как однажды собираясь в школу и завязывая новенький галстук перед трюмо, я размышляла о том, есть ли кто-нибудь, за кого я могла бы отдать свою жизнь? Возможно, кому-то это покажется странным. Но дети моего поколения рано знакомились с понятием «смерть». Мы жили на центральной улице города, а потому почти ежедневно, а иногда и по нескольку раз в день выбегали со двора, чтобы хотя бы взглядом проводить траурную процессию под душераздирающие звуки похоронного марша. Прохождение траурных процессий по улицам города было запрещено только в середине 50-х годов. А когда мне было 4-5 лет, старшая сестра изучала в школе роман Фадеева «Молодая гвардия» и, по моей просьбе, мне его рассказывала, да и про пионеров-героев я часто просила её рассказать, как и папочку донимала просьбами рассказать про войну. Но он-то уходил от ответов. Однажды, выведенный из себя моими приставаниями, он сказал: «Вот вырастешь, и сама книгу напишешь!». Но я-то тогда уже в школе училась, и после написания первого в своей жизни Сочинения, за которое получила оценку 4, потому что, про кошку написала, что «она ест мясо с молоком», а надо-то было, как я потом додумалась, «она ест мясо и молоко», я поняла, что на литературном поприще я полная бездарь, тем более, что на войне не была, так как же я про неё писать буду? Но к папочке с тех пор приставать перестала. Смерти я тогда боялась. Некоторое время она представлялась