То же можно сказать и о таком репрессивном инструменте, как «черные доски» феномен, известный как на Украине, так и на Дону и Кубани. Это занесение целых районов, сельсоветов, населенных пунктов или колхозов в специальный список в порядке их наказания за «саботаж» хлебозаготовок. «Черные доски» означали запрет для их жителей на торговлю излишками и на выезд за пределы своих репрессированных районов, что сопровождалось буквальным «огораживанием», т.е. блокадой территорий и изъятием зерна и продуктов питания у домохозяйств.
Опубликованные документы дружно подтверждают: в 1931-1933 годах в СССР действительно был голод, причина которого в коллективизации и в экспорте лучшего зерна в видах закупки оборудования для индустриализации Союза. Объективно был и Голодомор, т.е. управляемый, манипулируемый голод, но объектом его не были ни украинцы как единственный этнос, ни УССР как единственный регион.
Временной очаг концентрации Голодомора на территории Украины это интервал от осени 1932 года и по весну 1933 года, когда голод стал массовым. Это была крестьянская трагедия и геноцид полиэтничного населения всех областей, где царил Голод.
Первые симптомы голода начались еще в «благополучном» 1930 году и не только в Украине, но и, например, в Туркмении, Дагестане (Рутульский район) и Казахстане, где сразу же всплыла тема и так называемой «укочевки», т.е. ухода из СССР со скотом и семьями за границу (из Туркмении в Персию, из Казахстана в Китай). Кстати, о терминологии от ОГПУ: «укочевка» это наподобие эмиграции, а то, что напоминает внутреннюю миграцию, называется иначе: «откочевка»! Бесподобен и эвфемизм голода в одном из документов: «...значительное увеличение фактов отсутствия хлеба у колхозников и единоличников» ! Чем это хуже нынешнего «отрицательного взлета»?
Поэтому постановка вопроса о Голодоморе как о геноциде в отличие от вопроса о Холокосте правомерна только в целом, в отрыве от зауженных этнических или территориальных рамок. Это геноцид крестьянства, т. е. социоцид. А коли так, то и вопрос о признании сугубо украинского Голодомора, как его формулирует Украина, некорректен.
Разброс оценок по числу жертв Голодомора в границах современной Украины огромен: у историков он от 2 до 4-4,5 млн человек (по СССР в целом около 7 млн), а у «политиков» от 8 до 15 миллионов! Если брать по абсолютным цифрам, то на первом месте (в разрезе союзных республик), действительно Украина, а если по относительным то Казахстан (до 50 % населения).
Голодомор лег в основу целого ряда широких историософских концепций и политических кампаний, настаивающих на помещении гитлеровских и сталинских преступлений в один и тот же стакан. Одни полагали Холокост чуть ли не возмездием жидобольшевизму за устроенный им Голодомор, другие, наоборот, считали Голодомор и Холокост равнопорядковыми феноменами и требовали равного наказания за их отрицание.
Широко известна концепция «кровавых земель», выдвинутая Тимоти Снайдером . Концепция довольно проста. В пространстве берется примерный ареал советских земель, оккупированных немцами в 1941-1943 годах, а во времени интервал между 1930 и 1953 годами, в который попадают все массовые преступления гитлеровского и сталинского режимов: Голодомор, Большой Террор, Холокост и др. Затем все перегородки отбрасываются, все цифры складываются, а в итоге все перемешивается так, что ни жертву от палача, ни Сталина от Гитлера уже не отличишь.
При этом хронологические рамки герметичны, и изнутри концепции трудно понять, почему ее нижняя временная граница проведена по сталинской коллективизации, а не, скажем, по Гражданской войне или по Первой мировой с их незнаменитыми сегодня погромами в тех же самых местах (а по-хорошему так и еще гораздо раньше): кровушки еврейской и тогда было пролито немеряно. Но пролито не Сталиным и не Гитлером, что разрушает публицистическое ядро концепции и размывает стержневой образ.
В августе 1939 года случилось нечто роковое и непоправимое: Сталин и Гитлер сговорились об очередном разделе Польши и уже в сентябре забили и освежевали бедняжку. При этом Сталин, недурно, может быть, разбиравшийся в троцкизме и в заплечных играх с ядами и альпенштоками, в истории с этнографией ориентировался хуже и переоценил себя и переваривающую силу марксистско-ленинского полупустого желудка. Заглотив Восточную Галицию и Волынь, а затем и Северную Буковину, он ни разу не икнул и не поморщился, но и не учуял подвоха. Притачав их крупным стежком на живую нитку к остальной Украине, он хотел, как и всех остальных аннексированных, запугать и советизировать, а вместо этого открыл шлюзы для своей новой беды и головной боли для «украинизации украинцев», так сказать .