Пять батальонов и одну роту электрифицированных препятствий и одновременно передать им минирование оборонительных рубежей, ответил Невский.
Необходимо было установить большое количество мин на глубину более метра. При помощи одних лопат выполнить эту работу в короткое время просто невозможно, а буров у нас не имелось. Но помогли харьковские рабочие и обком КП(б)У.
В ночь на 3 октября мы закончили составление плана и заявки. Было уже далеко за полночь, когда меня принял генерал-лейтенант Невский.
Он подробно изучил план и приложения к нему. Нам предстояло провести сложную операцию. По своему размаху, объему работ она в пять раз превосходила операцию «Альберих», но выполнить следовало ее вдвое быстрее. Таким образом, суточный объем работ должен был быть в 8-10 раз больше, чем у немцев во время операции «Альберих».
Тщательно изучив план, Г. Г. Невский завизировал его. Я попросил генерала пойти вместе со мной к командующему фронтом С. К. Тимошенко.
Что-то вы сильно размахнулись, заметил маршал, просмотрев план, смотрите, сами не взорвитесь!
Затем он утвердил план. От командующего фронтом я поехал в обком КП(б)У.
Помню темную осеннюю ночь. Город был погружен в кромешную темноту. Только видны затемненные фары движущихся навстречу автомашин. Дом проектов казался бесформенной глыбой, уходящей в черное небо. Машина остановилась у знакомого подъезда.
В обкоме кипела напряженная работа. Он напоминал штаб многочисленной армии. В трудных условиях отступления наших войск под натиском противника Харьковский обком сумел мобилизовать население на строительство оборонительных сооружений, формировал и готовил партизанские отряды и диверсионные группы, заблаговременно создавал подпольные организации, руководил эвакуацией, подбирал кадры не только для фронта, но и для тыла, с тем чтобы эвакуированные предприятия возможно быстрее начали работу на новом месте, решалдесятки других сложных вопросов. И все это делалось в считанные дни и часы.
Прием посетителей был в разгаре. В приемной собралось много народу, и я подумал, что мне придется долго ждать. Однако вышедший из кабинета помощник секретаря сразу вызвал четырех человек и, обращаясь ко мне, сказал:
Товарищу Епишеву о вас доложено. Он примет вас сразу после этих товарищей.
Войдя в кабинет, я представился, кратко изложил утвержденный Военным советом фронта план заграждений и сказал, что выполнение его в значительной мере зависит от того, насколько быстро и полно предприятия Харькова сумеют обеспечить нас необходимой техникой.
Посмотрев заявку на корпуса для мин замедленного действия, мины-сюрпризы, буры и др., секретарь обкома сказал:
Заявка небольшая, но и времени мало, промышленность перебазируется в глубокий тыл, однако все необходимое наши предприятия изготовят.
Прекрасно зная Харьков и его окрестности, наиболее важные и уязвимые места автомобильных и железных дорог, товарищ Епишев дал советы, которые очень помогли нам в выполнении плана заграждений.
Помимо вашей группы минированием промышленных предприятий занимаются и другие организации,
палаток.
В связи с выявившимися затруднениями была разработана специальная инструкция, которую Военный совет утвердил 12 октября.
После этого я обратился в Военный совет фронта с просьбой о зачислении в нашу группу бывших бойцов испанской Республиканской армии, которые в то время находились в Харькове. Некоторых из них я хорошо знал, так как воевал вместе с ними в Испании.
Военный совет фронта дал указание генерал-лейтенанту Невскому зачислить испанцев в один из приданных мне батальонов.
Трудно описать радость испанских товарищей, когда я им объявил, что они зачисляются в ряды Красной Армии.
Как сейчас вижу молодого красивого Франциско Гуйона, задавшего первый вопрос:
Когда нам дадут оружие?
Он начал сражаться с фашистами, когда ему было 16 лет, а в 18 ему уже присвоили звание капитана. В августе 1939 года Франциско Гуйон приехал в СССР, жил, работал и учился в Харькове.
Всего в Харькове сразу вступило в ряды Красной Армии 22испанских товарища, 19 из них участвовало в феврале 1942 года в ледовых походах в тыл противника через Таганрогский залив. Принятые в армию испанцы сразу включились в работу по монтажу мин, обучению людей и выполнению боевых заданий.
Позже вступили в Красную Армию и те испанцы, которые эвакуировались из Харькова на Волгу. Летом 1942 года около 50 испанцев, живших до войны в Харькове, участвовали в партизанской борьбе в тылу врага на Калининском фронте, а зимой 1942/43 годов на Кавказе, а также в Ленинградской области. И всюду испанские товарищи проявляли отвагу, мужество, инициативу в борьбе с врагом.
Сложная операция была осуществлена по минированию дома 17 по улице Дзержинского. Особняк находился в глубине двора, среди могучих дубов и лип. Весь участок окружал сплошной высокий забор. Когда массивные металлические ворота закрывались, с улицы и из соседних домов нельзя было что-либо увидеть. В особняке все отличалось удобством, рациональностью и говорило о хорошем вкусе человека, построившего его.
Я понимал, что особняк можно заминировать скрытно, однако пребывание военнослужащих в доме могло вызвать подозрения. Напрашивалось решение: минеров переодеть в гражданскую одежду и тем самым ввести в заблуждение предателей, которые, возможно, уже наблюдают за особняком. Но, взвесив все обстоятельства, я отказался от этого и решил поселиться со своим заместителем в этом удобном доме вместе с группой минеров.