Через десять лет после начала войны с Троей оракул сообщил грекам, что троянцев можно победить только отравленными стрелами самого Геракла. И Одиссей возглавил делегацию греков, отправившуюся на Хрису остров, где много лет назад бросили Филоктета. Греки в ужасе смотрели, как некогда великий воин живет в пещере, подобно животному. В пещере было скользко от зловонного гноя, сочившегося из его раны. Истощенный лучник, окруженный птичьими перьями и костями, все еще мучился от боли в той же ране (рис. 5). Греки исполнились сострадания к товарищу, однако, ни секунды не сомневаясь, применили тот же ужасный яд против троянцев.
Рис. 5. После того, как Филоктет случайно поранился стрелой, отравленной ядом гидры, товарищи оставили его на пустынном острове. Злополучный лучник сидит на скале под мертвым деревом, с забинтованной стопой и колчаном отравленных стрел. Сосуд для масла, 420 г. до н. э., Метрополитен-музей, Нью-Йорк
Делегация пыталась убедить страдальца Филоктета
привезти стрелы под Трою, но он отказывался, обиженный на жестокое обращение. Он даже угрожал пристрелить их самих. И Одиссей придумал очередную хитрость: он решил обманом заполучить лук и колчан Филоктета. Но сына Ахилла, благородного юношу Неоптолема, возмутила беспринципность Одиссея. Он настаивал на том, что «злодейские уловки и коварство» позор для настоящего воина. Эта сцена в описании Софокла отражает вековые противоречия между честной и бесчестной войной . Наконец появляется призрак Геракла и обещает, что Филоктета излечат, после чего тот соглашается присоединиться к грекам. Под Троей рану Филоктета заживляет Махаон полевой врач греков. На поле боя Филоктет со своими отравленными стрелами становится настоящей машиной для убийства, истребляя полчища троянцев. Затем в перестрелке на луках с лучшим троянским лучником Парисом Филоктет переламывает ход войны в пользу греков.
Квинт Смирнский, поэт IV в. н. э., описывал дождь из смертоносных стрел в своем эпосе «После Гомера», основанном на более раннем, ныне утраченном эпосе о Троянской войне. Он писал, что могучего греческого воина Ахилла сразили стрелой, прицельно направленной в уязвимую пяту. В мифах о рождении Ахилла его мать Фетида держала сына за пятку, погружая в реку Стикс, чтобы сделать его неуязвимым для холодного оружия. Пятка и стала его единственным слабым местом. Однако обычная рана в пятку пустяк; только ядовитая стрела может сделать подобное ранение смертельным. В некоторых версиях мифа Аполлон выстрелил в Ахилла сзади одной из своих моровых стрел. Другие же утверждают, что Аполлон только направил стрелу Париса точно в пяту Ахилла. Когда стрела попала ему в ногу, «тотчас же сердце того нестерпимая боль охватила», и он рухнул, «как башня». Закатив глаза и скрипя зубами от боли в «ядовитой ране», умирающий Ахилл выражал традиционное для греков инстинктивное отвращение к бесчестной смерти. Его не только ранили тайно отравленным оружием трусливый враг нанес удар сзади, как в свое время Геракл подстрелил Несса. Как только обреченный герой почувствовал, что яд струится по венам, неся с собой «жалкую», не героическую смерть, он гневно закричал:
Несмотря на значимость лука и стрел в Греции начиная с бронзового века, Гомер и многие другие античные авторы сообщают, что лучники не были в большом почете, так как стреляли издалека, оставаясь в безопасности. Дальнобойные метательные снаряды подразумевали, что воин не готов встретиться с врагом лицом к лицу. А уж дальнобойные снаряды, отравленные ядом, казались еще более злодейским и трусливым оружием. Засада сзади еще один метод ведения битвы, который, как и отравленные стрелы, обычно приписывался варварам. Традиционно греческое и римское военное дело будто бы основывалось на непосредственных столкновениях, тесных и личных: ряды одинаково вооруженных и экипированных солдат вступали друг с другом в рукопашную группами и поодиночке. Но разумные и изобретательные военные хитрости тоже вызывали восхищение, если не переходили определенных границ. Черту между приемлемыми и порицаемыми уловками провести трудно, но у классических авторов часто описываются общепринятые подходы . Раны в спину всегда считались бесчестными и говорили о трусости или предательстве (Илиада, «После Гомера» и другие поэмы полны призывов встречаться с врагом